Он стоял между мной и дверью, и мне ничего не оставалось, как двинуться дальше. Офицер спросил проходившую мимо служащую, как найти нужную нам дверь.
Женщина несла пластиковый пакет, в нем плавало в багряной жидкости что-то похожее на печень. Это не прибавило мне храбрости. Она указала путь, кивнув головой, и мы прошли по тихому коридору в комнату ожидания. Я осмотрелся.
Дальняя стена представляла собой сплошное подцвеченное стекло, поток света, проникающий сквозь него, ослеплял и заставлял щурить глаза.
Офицер указал мне на группу людей, сидящих на мягкой скамье у основания стеклянной стены. Он размагнитил мои наручники, и они упали ему в руки, затем ткнул меня в сторону окна и сказал: «Сиди тихо и без фокусов», — после чего вернулся в холл. Я знал, что он будет поджидать меня там, если я вздумаю убежать.
У окна собралось уже несколько человек. Я чувствовал, как они уставились на меня, когда я, хромая, пересекал залитый солнцем толстый ковер. Я понимал, что представляю собой любопытное зрелище: измазанный кровью, грязью и красителем, в хлопчатобумажном одеянии, выданном службистами, чтобы прикрыть синяки, с повязкой на лодыжке и в штанах настолько ветхих, что годились они разве что для музея. Меня мучил вопрос, для чего нас здесь собрали, и во что я влип на этот раз. Я пожалел, что у меня нет с собой камфорной жвачки, чтобы успокоить нервы.
Я остановился перед скамейкой, подыскивая, куда присесть. Сидящие распределились по всей ее длине, как будто огораживая свою территорию, и места для меня не осталось.
Две женщины и четверо мужчин… Мужчины, судя по виду, из бедняков, двое — крепкого телосложения. У одного мочка уха растянута: когда-то он носил значок-клипсу синдиката — бывший астронавт. Одна из женщин была явно из богатых, другая — нет, и выглядела очень испуганной.
Никто не подвинулся. Одни рассматривали меня, другие — свои ноги. Наконец астронавт произнес:
— Туда.
Я проследил за его взглядом. Рядом со скамейкой в стене справа от меня была закрытая дверь с голубым матовым окошком.
— Передовая линия?
— Соображаешь, малыш. — Он полагал, что соображает лучше, чем я. — Один взгляд на тебя, и они позабудут о нас. — Он засмеялся, и все захохотали вслед за ним. Напряженный, нервный смех. Я не смеялся. «Неужели ты это проглотишь?» Я двинулся к нему.
— Слушай, ты, не создавай проблем, — воскликнула богатая. Она была одета, как те, кто приезжал в Старый город для развлечений. На ее круглое лицо был наложен узор из мелких камней, красных с золотом, гармонировавших с цветом ее волос.
