- Затем, что я уж видеть не могу, как ты на меня облизываешься! С такими, как ты, только так и можно, ты же липучка, а липучку надо отдирать с мясом, поняла?
И он хотел выйти из палатки, но не тут-то было!
Разве могла я стерпеть такое? Я как завизжу, как кинусь к нему, как вцеплюсь ему в волосы! Ух, и драла же я его! Он орал как резаный, но сбросить меня не мог. А я его и щипала, и била, и кусала, как бешеная псина! Милочка пыталась меня оттащить, но где там! Сбежалась вся партия и совместными усилиями оторвали меня. Но его репутация была погублена! Все поняли, что он кого-то сильно обидел, а может, знали его хорошо, но, короче говоря, начальник партии, пожилой дядечка Евгений Афанасьевич, увел меня к себе в палатку, налил мне каких-то капелек, заставил выпить, дал шоколадную конфету и сказал:
- Танечка, детка, что такое случилось? Я же понимаю, ты не с бухты-барахты на него накинулась. Расскажи.
Я молчу.
- Таня! Он тебя обидел? Или Людмилу? Да?
Знаете, как мне хотелось все ему рассказать, но я понимала - нельзя, не могла я ни одной душе рассказать о том унижении Милочки.. Для меня это было непереносимо. Знаете, меня саму в жизни не раз унижали, но по-другому, не как женщину, понимаете? Вот ведь совсем писюшка была, а скумекала... И ничего ему не сказала. Но он, видно, догадался. Да и другие тоже. С Андреем все стали очень холодны, и он через три дня уехал... А я еще больше захотела стать геологом.
- Почему же не стали? - осторожно спросила я.
- А черт его знает, жизнь так сложилась... Да ладно, я вас и так уж своими россказнями умучила.
- Да нет, Таня, мне интересно. , - Ну, у нас времени еще вагон и маленькая тележка, а у меня уж в горле пересохло.
На другой день мы встретились опять за завтраком, встретились как старые добрые знакомые, но вид у Тани был какой-то хмурый, и она все больше помалкивала.
- Вы себя плохо чувствуете? - спросила я.
- А что, заметно? Я очень страшная, да?
- Ну что вы, - вы все равно красивая, только хмурая.
- Будешь хмурая, - вздохнула она.
- Что-то случилось?
- Случилось, но не будем об этом говорить, ладно?
- Как хотите, Таня. - Я вдруг почувствовал себя не в своей тарелке. Вчера она так откровенно все мне рассказывала, и я уж вообразила, что она и дальше будет откровенничать. Не скрою, мной двигало любопытство, лишь отчасти профессиональное, просто меня страшно увлекла невероятная встреча с маленькой матерщинницей... Должна признаться, что именно этим она мне и запомнилась.
