– Не видать вам счастья, окаянные, – прокаркала оборотница. – С каждым поквитаюсь.
А ей вдогонку уж второй нож летит. Да и попал бы, коли б гадина вороной не обернулась. Велеслав ко мне кинулся:
– Что ты, Лесенька?
– К окну неси, – только и велела. – Покуда гадина не упорхнула.
Взял он меня на руки, да и сделал, как сказала. А со двора уж стрелы острые летят, в ворону метят, а первый средь стрелков Никуша. В палаты не попал, так с улицы зайти решил, вот и сгодились луки тугие. Мечется колдовка промеж жал смертоносных, едва уворачивается, да только всё жива змеюка. Наконец-таки извернулась да и взмыла в небо. Только тут я и осклабилась и свистнула залихватски.
Взмыли в небо все птицы окрестные, а больше всех ворон было. Уж они нагнали поганую, да давай ее клювами причесывать. Мечется оборотница, а улететь не может. Где ж сбежать, коль судилище ей честное учинили? Не будет позорить птиц настоящий, за их ликом дела черные творить. А как обессилила, так камнем вниз и полетела. А тут уж опять Никуша лук свой натягивает.
– За князя-батюшку, – крикнул, да и выстрелил.
Так и упала злодейка ощипанная, стрелой пронзенная. И чем она слабей становится, тем ко мне больше сил возвращается. Вот уж и боль утихла, руки-ноги опять родными стали. Хотела с рук княжьих слезть, так он на ноги поставил, а из объятий крепких не выпустил. К себе повернул да и спросил плут синеглазый:
– Неужто и вправду сказала, что люб я тебе, или сон намороченный грезу сладкую показал?
– Сон, – киваю.
– И прощения не просила?
– За что это? – я подбоченилась. – То ты себе девок натащил, жениться удумал, а я прощенья проси? Вот уж нет.
Прищурился Велеслав, а там и отвечает:
– А ведь врешь, кудесница. То не сон был, то ты со мной говорила. И про то, что свет без меня не мил, и что днем и ночью обо мне думаешь.
– Вот еще, – сложила я руки на груди, а нос уж до потолка почти достал от важности. – Это пусть тебе твои невесты говорят, а мне зачем?
– Значит, не любишь?
– Нет.
– И свет тебе тьмой без меня не кажется?
– Нет.
– И прощенья не просила?
– Нет.
– И не откажешься за меня пойти?
– Нет…
Тут я рот и открыла. Ах, ты ж змей коварный, даром что князь! Обхитрил все-таки. Слово нерушимое взял и радуется, поглядите на него, люди добрые. Заманили девицу честную в хоромы княжеские. Теперь придется замуж идти. Охо-хонюшки…
– Чудо ты лесное, кудесница, – говорит Велеслав, а сам улыбается. – То за меня умереть готова, а то нос задираешь.
