Под каждым снимком должна была появиться подпись с указанием родной страны модели.
– Ну что же, обо всем договорились. Можем начинать кастинг, – подытожила довольная Вивиана.
Кроме нее и Филипса на переговорах никто и рта не раскрыл. Настал мой черед.
– А что, если… – начал я.
Все повернулись ко мне. Трейвон глядел на меня враждебно, Перри – с сомнением.
– Что, если?.. – поторопила меня Вивиана.
– Что, если мы сделаем еще один шаг? Мы можем разыграть три карты: этническую принадлежность, национальный костюм и гражданство. Что, если мы все это перемешаем? Что, если разместим подписи с родными странами случайным образом? Это ведь будет еще более радикальным заявлением, правда?
Дэн Филипс внимательно глядел на меня. Вивиана молчала. Она была уверена, что после ее слов добавить уже нечего, а тут встрял я. Вся встреча на самом деле была просто спектаклем, устроенным, чтобы показать всем, что решение о рекламной кампании уже принято и согласовано с Филипсом.
– Как тебя зовут? – спросил меня Дэн.
– Эзра. Эзра Крамер.
– Мне нравится твоя идея, – он повернулся к Вивиане. – Надо пересмотреть проект.
Выйдя из студии, я первым делом позвонил владельцу бара. Объяснив ему причину увольнения, я направился в винный магазин, рекомендованный Перри. Посоветовался с продавцом и купил бутылку «Брунелло» за сто пятьдесят долларов. Заплатил наличными. Продавец, очень довольный, похвалил мой выбор: «Тончайший вкус с яркими нотами розмарина и имбиря!» Я уже выходил из магазина с бутылкой в картонной коробке, а он все продолжал петь дифирамбы «Брунелло».
Потом я спустился в метро, вернулся домой, в Вашингтон-Хайтс, и выдохнул с огромным облегчением. Теперь я был в безопасности. После долгих месяцев работы я попал в яблочко. «Готт Норви» выделили Вивиане такой бюджет, что каждому из ассистентов она тут же повысила зарплату на шестьсот долларов. Теперь я мог не только оставить работу в баре (по крайней мере, на какое‐то время), но и расслабиться. Кроме того, креативный директор бренда так впечатлился моей идеей, что после совещания отвел меня в сторону и сказал, что хочет, чтобы я участвовал в отборе моделей. За каких‐то несколько часов я поверил в себя так, как не верил уже давно.
Перед тем как я вышел из студии, Перри вручила мне две пятидесятидолларовые купюры – одну от себя, другую от Трейвона – и велела купить бутылку вина в подарок Вивиане. В четверг вечером, перед началом Недели моды, она устраивала у себя эксклюзивную вечеринку. По укоренившейся в Нью-Йорке традиции, на этом мероприятии чествовали самых известных профессионалов закулисья: стилистов, фотографов, гримеров, парикмахеров и прочих.
