– Не рада меня слышать? – угадывает с ходу. – Уже вкусила прелести богатой жизни и я стал не мил? – Но тут же дает мне шанс исправиться: – Я все еще надеюсь, что не прав.
Если честно, я не понимаю, чего он хочет. Вроде бы и плату получил, и поиграл вдоволь. А все никак не успокоится.
– Ты не прав, согласна. Но по телефону я это обсуждать с тобой не стану. И, пожалуйста, Леш, оставь меня в покое. Не надо больше приходить ко мне домой и тревожить мою маму.
– Соня, давай без скоропалительных выводов? Я, может, и действовал на эмоциях, но в твоих же интересах.
– Не в моих, Леш. И ты прекрасно это знаешь.
Как оказалось, я совершенно не знакома с этим человеком. Вся его дружелюбность, забота, внимание – всего лишь внешняя оболочка. Мне удалось разглядеть лишь часть настоящей сути своего молодого человека, а на какие сюрпризы он еще способен – остается только догадываться.
– М-м, так, значит, да? – чувствую скрытую угрозу. – Даже шанса оправдаться мне не дашь?
Я, наконец, заканчиваю переодевать сына, беру в руки детскую кепку и уже собираюсь закончить этот бесполезный разговор, как сзади раздается безапелляционное:
– Именно! Ты все правильно понял. И во избежание недоразумений, советую прислушаться к требованию Сони! – заставая меня врасплох.
Это уже стало традицией – появление хозяина дома на пороге комнаты словно из ниоткуда. Без стука и других оповещающих знаков.
Герман размашистым шагом идет в нашу сторону, берет в руки смартфон и скидывает звонок. А после спрашивает как ни в чем не бывало:
– Вы на прогулку? Не против, если я присоединюсь?
– Папа! – радостно реагирует Илюша и, раскинув руки, бежит к отцу.
Цепляется за штанину, прижимаясь к его ногам.
Лицо Германа на минуту расцветает. Появляется улыбка, и морщинки в углах глаз делают суровые черты мягче, привлекательнее.
Кравицкий присаживается на корточки перед сыном, раскрывая объятия.
Внутри все переворачивается от этой сцены. Мне больно смотреть на них потому, что я знаю итог. Нам двоим не место в жизни сына. Должен остаться только один. А это чертовски сложный выбор.
– Так ты не против? – щурится Герман от слепящих солнечных лучей, проникающих в комнату сквозь окна.
Я против. Да. В животе все сжимается в тугой узел от мысли о том, что мне снова придется близко общаться с отцом ребенка. Я еще не забыла вкус нашего поцелуя, и сердце колотится пойманной птахой в груди.
Мне срочно нужно забыть это недоразумение. Вычеркнуть из своей памяти. Только как, если эта сцена яркой картинкой зависла в голове и никак не хочет исчезать?
