Я вскакиваю со стула, сжимая кулаки и пытаясь справиться с накатывающей волной раздражения.
Сначала Александра с угрозами посадить меня за то, чего я не совершала, теперь ее муж с нелепыми обвинениями в адрес Алексея.
Кравицкий реально считает меня дурочкой? Думает, что на нас можно повесить что угодно? Или таким способом надеется снять с себя ответственность?
– Это правда, Соня, – цедит сквозь зубы, немного охлаждая мой пыл. – Я бы и сам не поверил, если бы не реальные доказательства. Сядь. Я дам тебе возможность убедиться, – кивает на стул.
И все-таки вынуждает подчиниться.
Я сажусь обратно, только Герман не торопится предъявлять обещанные улики. Он продолжает неторопливо поглощать свой ужин. Так, словно никакого напряженного разговора между нами и не было. И он только что не метал гром и молнии, требуя рассказать ему все как на духу.
Я нетерпеливо жду, наблюдая за его ленивыми действиями.
Он специально меня провоцирует? Это какой-то психологический прием? Или ему просто нравится морально издеваться надо мной?
– Поешь. Ты ведь толком не ужинала? – щурится насмешливо.
Матео сдал меня. Да, сегодня я почти толком не ела. Ожидание предстоящего разговора и странное предчувствие надвигающихся перемен отбили всякий аппетит. Но и сейчас меня абсолютно не тянет к еде. Скорее наоборот.
– Есть на ночь вредно, – огрызаюсь в ответ.
Герман на секунду перестает жевать. Откладывает в сторону вилку.
Переводит взгляд на меня, пристально разглядывая. Лицо, шею, грудь. На мне простое бесформенное домашнее платье, скрывающее все женские прелести, но под откровенным взглядом Кравицкого я чувствую себя раздетой.
– Вредно есть не на ночь. Вредно есть перед сном, – произносит он тихо.
От его тона по коже бегут мурашки. Смысл сказанного не сразу доходит до меня, действуя вначале на уровне инстинктов. Внутри вдруг вспыхивает фейерверк обжигающих эмоций, затрагивает нервные окончания, заставляет ощутить прилив тепла в грудной клетке. Волнующий, сладкий спазм сводит мышцы внизу живота.
– Пока я нахожусь здесь, мне, кроме как спать, больше ночью нечем заниматься.
Кравицкому явно не нравится мой ответ, но он не перечит.
Вместо этого вытирает губы салфеткой, отодвигает тарелку и поднимается со своего места, делая знак следовать за ним.
– Идем. Я покажу тебе кое-что интересное.
Вдох-выдох. Я усмиряю расшалившийся пульс и спешу следом за ним. Думать нужно о другом.
Герман приводит меня в свой рабочий кабинет. Свет вспыхивает автоматически, стоит нам переступить порог комнаты. Это то, к чему я никак не могу привыкнуть в доме Кравицких. Во всех помещениях, кроме спален: в коридорах, лестничных пролетах, столовой помимо обычного освещения установлены светильники с датчиками движения. Всякий раз при их срабатывании я чувствую себя воришкой, которого застукали на месте преступления.
