Да и спорить мне уже перехотелось. После известия о беременности меня будто до краев наполнили счастьем. Я радовалась каждому мгновению, каждому дню, каждой мелочи. И омрачать это состояние ненужными ссорами не было необходимости.
– Ну а как же? – квохчет мама, вцепляясь в свои сокровища в виде потертых стульев времен моего детства. – А если гости придут? А шторы повесить понадобится? На лоджию поставить? Там новые жалко будет оставлять.
– Лоджия застеклена, мам. И там сделана специальная зона отдыха, – прижимаюсь к стене, пропуская в комнату грузчика, который хватает две большие сумки маминого добра и тянет на улицу, в машину.
Я предупредила Германа, что поеду помогать родительнице. Не таскать тяжести, – клятвенно обещала, что не прикоснусь даже к дамской сумочке, – а просто проконтролировать, чтобы мама не везла в новое жилье всякий хлам.
– Я их спрячу в кладовой. Нечего добро выбрасывать! – упирается она.
– Да никто не просит тебя ничего выбрасывать. Оставь здесь. Вот тут они точно пригодятся.
– Ага, как же! Растащат!
– Мам, до этого никто ни у кого здесь ничего не тащил, а теперь вдруг эта рухлядь кому-нибудь понадобится? Не смеши, – начинаю терять терпение.
Все-таки от старых привычек сложно избавиться. И чую, не в этот раз так в другой она обязательно заберет эти стулья. И стол. И электрическую плитку. И кучу остального ненужного хлама.
Здесь он был актуален. А в той квартире его действительно разве что в кладовую запихнуть.
Я прохожу еще раз по родным пенатам, в которых прожила последние полтора года. Непростых, тревожных, но счастливых восемнадцать месяцев.
Мне немного жаль прощаться с соседями. Мы жили практически одной семьей. Делились продуктами, моющими средствами, менялись одеждой. Местами спорили по ерундовым поводам. Но всегда приходили друг другу на помощь. А по-другому в общежитии и не получится.
– Ладно. Бог с тобой, – отмахивается мама. – Не буду брать. Ты мне лучше скажи как там эта змеюка подколодная? Не появляется? Не кидается на тебя больше?
– Кто?
– Жена его бывшая, – морщится брезгливо, напоминая об Александре.
Я старалась не поднимать эту тему. И не обсуждать раньше времени. Пока не буду уверена, что все закончится благополучно.
Герман действительно развелся. Даже быстрее, чем ожидал вначале. Александра довольно быстро восстановилась и хоть врач предупреждал, что в будущем рецидивы неизбежны, но на данный момент опекунство ей не требовалось.
– Нет. Она другим занята. У нее теперь хлопот выше крыши, – усмехаюсь я. – Она хотела денег – она их получила. Только не в виде денег, а в большей степени в виде активов. Герман честно отдал причитающуюся ей долю при разводе и разделил бизнес. Теперь пусть сама решает: учиться самой управлять всем этим богатством, нанимать кого-то или продавать. А она, как я поняла, далека от всего этого не меньше меня.
