– Он в безопасности, – неестественным тоном отзывается Саша. – Оставлять его здесь было…
– Илюшенька! – охает Раиса Григорьевна, хватаясь за сердце. – Боже мой! Мальчик наш…
– Саша… – угрожающе подхожу вплотную.
– То есть мне ты уже не веришь? – криво усмехается она. – Что происходит, Герман? Чужая женщина, укравшая нашего ребенка, избивающая других детей, ведущая асоциальный образ жизни, стала для тебя важнее родной жены? У меня есть доказательство…
– Об этом мы поговорим позже. Где Илья?
– Вот когда разберешься с очередной проблемой в виде своей любовницы – ты думал, я ничего не знаю? – тогда и поговорим, – разворачивается она с видом победительницы.
В груди просыпается вулкан. Становится невыносимо жарко. Нервы натягиваются до предела.
– Александра! – Хватаю ее за плечи, разворачивая к себе. – Это что за игры? Ты хоть отдаешь себе отчет, что творишь?
Я знаю, что она не горела желанием заводить детей, я видел, что и после появления Ильи в Саше не проснулись материнские чувства, но то, что она может использовать ребенка ради мести, мне и в голову не могло прийти.
– Я-то? Прекрасно! А ты чем думал, когда решил от меня избавиться? Я столько лет убила, чтобы соответствовать званию твоей жены, кроила и перекраивала себя, чтобы нравиться тебе, строила из себя дурочку, играла по твоим правилам, чтобы… что? Чтобы, наигравшись, ты вычеркнул меня из своей жизни и нашел себе новую игрушку? Не-ет, дорогой! Не на ту напал! Я так просто не сдамся.
– Тебя никто не заставлял делать все твои операции.
– Не ври сам себе, дорогой. А мне – тем более.
– Это была твоя инициатива. Я всего лишь выполнял ТВОИ капризы, – пытаюсь привести ее в чувство.
Но Сашу несет:
– Ну конечно, а что ты еще можешь сказать в свое оправдание? Это ведь даже не я. Ты сам создал всю эту ситуацию, когда написал завещание.
– Что? Как ты…
– Узнала? – перебивает она, довольно улыбаясь. – Узнала. И очень расстроилась, Герман. Я-то надеялась, что ты оценишь мои жертвы. А оказалось, что, как бы я ни старалась, как бы ни выворачивала себя наизнанку, мне не светит ровным счетом ни-че-го.
– Не говори глупостей.
– А как это назвать? В случае твоей смерти ты выделял мне жалкое месячное жалование, на которое я разве что маникюр могла бы позволить себе, и то в самом дешевом отеле. И лишь в случае, если бы я родила тебе ребенка, только тогда, и даже не я, а этот отпрыск мог стать полноправным наследником всех твоих миллиардов. А я всего лишь имела бы право ограниченно распоряжаться деньгами до его совершеннолетия. Так, значит, да? Таким образом ты отблагодарил меня за все годы, что я жила для тебя?
