Мама поджимает губы, осуждающе качая головой, но вслух ничего не комментирует.
Просто замыкается в себе и молча следует за мной.
Показная роскошь не вызывает в ней одобрения, а именно таким и кажется жилье Германа на первый взгляд. Да и на второй тоже.
Мы переступаем порог дома, останавливаемся на секунду, и… я интуитивно улавливаю странное напряжение, витающее в воздухе. Что-то, что бьет наотмашь волной негатива.
Я не сразу понимаю, в чем дело. Пытаюсь успокоить пустившееся вскачь сердце, объяснить самой себе, что все в порядке, пока не улавливаю ноты знакомого голоса.
Александра!
Она здесь.
Она вернулась.
И сейчас раздраженным тоном командует где-то наверху.
Стук каблуков по полу действует подобно хлысту по оголенным нервам.
И неважно, что там Герман говорил про развод. Александра по-прежнему хозяйка в этом доме, и часть имущества принадлежит ей, а значит, она имеет полное право голоса как на своей территории, так и в его жизни.
– Соня? – замечает она, спускаясь вниз по лестнице.
На лице расцветает издевательски-приветливая улыбка.
– Добрый вечер, – выдавливаю с трудом.
Горло стягивает невидимой удавкой.
Александра идет к нам с видом победительницы. Так, что даже корону хочется ей поправить.
Я чувствую, как внутри меня рассыпается хрупкая, едва проклюнувшаяся надежда на то, что все будет хорошо. Что я смогу отвоевать свое право на сына. Что буду счастливой вопреки…
Мама тоже бледнеет при виде властной фигуры в юбке.
– А можно поинтересоваться, что ты здесь до сих пор делаешь? – Вскинув вопросительно бровь, останавливается в двух шагах от нас. – Мой сын, – выделяет с нажимом, – давно выздоровел, няня неделю обивает пороги. Тебе не кажется, что ты тут немного задержалась?!
– Не кажется. Мы с Илюшей к вам вообще не рвались. Я хоть сейчас готова уйти. Лишь бы вы не препятствовали, – натягиваю ответную улыбку.
Александра выдерживает паузу.
– Так и уходи. Тебя тут не держат.
– Правда? Отлично! Пойду соберу сына.
Я делаю шаг в сторону, чтобы обойти ее, но Александра тут же встает стеной на моем пути.
– Тебе здесь собирать нечего. Вещи передам курьером, – цедит она.
– У меня тут сын. И вам я его не оставлю!
– Как ты смеешь, дрянь?! – срывается Кравицкая в одно мгновение. С нее слетает маска уверенности, и красивые черты лица искажаются яростью. – Я выбрала тебя, дала тебе шанс, обеспечила всем необходимым, заплатила кучу денег – и что получила взамен? Кем ты себя возомнила?! Решила выбить себе получше условия? Или положила глаз на моего мужа? Так вот, милочка, забудь! Я слишком долго была к тебе лояльна, ждала, давала время, но ты этого не оценила. А теперь все, отсрочек больше нет. Я обещала тебе веселую жизнь? Я предупреждала, чтобы ты со мной не связывалась? – брызжет она ядом.
