Но ничего такого не было. Дом все эти годы стоял нетронутым. Окна везде плотно закрыты: не слишком похоже, чтобы их открывали снаружи.
И все же кто-то был внутри, Андрей кожей чувствовал чужое присутствие. А еще был страх. Причем боялся Давыдов не влезших на его территорию бездомных бродяг или наглых юнцов.
В темноте бывшей детской притаилось неведомое.
Надо пойти и проверить. Покончить с этим. Лежать и дрожать – еще хуже, чем столкнуться лицом к лицу с…
Андрей не дал себе додумать. Отшвырнул одеяло, вскочил, быстро пересек комнату и отворил дверь. Вышел в коридор и сразу же, не останавливаясь, открыл дверь своего будущего кабинета. Свет залил пустую комнату, посередине которой были грудой свалены несколько книг, папки с бумагами, громоздились ноутбук, принтер, а еще стояло удобнейшее компьютерное кресло (ни на одном другом стуле во время работы Андрей сидеть не мог).
– Никого нет! – вслух произнес Давыдов. – И не было. Сон приснился.
Андрей выключил свет, шагнул за порог и притворил за собой дверь. Может, еще одну таблетку принять? Да, пожалуй.
Он зашел в спальню, принял таблетку, подумал, добавил еще одну, решив, что хуже не будет. Лег, закрыл глаза, и в этот момент из комнаты, которую он недавно покинул, раздался тихий смех. Вернее, сдавленный смешок, будто ребенок старается сдерживаться, чтобы не расхохотаться во весь голос, зажимает себе рот ладошками.
Второй раз пойти и посмотреть, что там, Давыдов не решился. Зажмурился, натянул одеяло на голову, закрыл уши.
Иллюзия. Это лишь иллюзия.
Но тогда, в детстве…
«Не важно, что было в детстве! Ты давно вырос, даже начал стареть. А чудовищ нет, если в них не верить».
Давыдов вспомнил, что эти слова говорила мама. Зачем? Точнее, в связи с какими событиями? Прежде чем удалось припомнить, Андрей заснул. До утра спал крепко, более не просыпаясь, а с восходом солнца ночные приключения стали казаться нелепицей, химерой.
Следующая неделя прошла в хозяйственных хлопотах. Андрей, что называется, обживался. Вил гнездо (правда, одинокое), надеясь обустроить свой быт так, чтобы в дальнейшем о нем не задумываться, а заниматься тем, ради чего, собственно, он и приехал на Варварин остров.
О ночном происшествии Давыдов старался не думать. Ему, вероятно, померещилось, виной тому нервное напряжение, нахлынувшие воспоминания о родителях и сестре, переезд, неустроенность, разочарование в прошлом и неопределенность будущего.
Правда, иррациональную причину Андрей тоже не исключал.
