Песен ещё ненаписанных,
Сколько, скажи, кукушка,
Пропой.
В городе мне жить или на выселках, камнем лежать
Или гореть звездой.
— Звездой, — подхватил Серый.
Не сговариваясь, вдвоём в один сильный ровный голос они выдали:
Солнце моё, взгляни на меня.
Моя ладонь превратилась в кулак.
И если есть порох, дай и огня,
Вот так.
Одновременно они замолчали и заиграли проигрыш — опять эту знакомую с самого детства мелодию, аккорды которой как острые крючья застревали в сердце и горле. Меня снова охватило странное чувство причастности — но не к этой песне, а к чему-то другому, что простиралось намного дальше — дальше песни, дальше Гоши и Серого, дальше этой площадки и нашей деревни. Сердце забилось чаще, как будто ему не было места в грудной клетке, и оно захотело вырваться и обнять все это невыразимое, почувствовать его прикосновение. Теперь уже вдвоём Серый и Гоша запели второй куплет. Я автоматически отметил про себя, что Серый перестал стесняться, и тут же об этом забыл. Где-то на лопатках лёгким шелестом отозвались расправленные крылья и затрепетали, подхваченные аккордами.
Не знаю, сколько песен сыграли Серый с Гошей — две? четыре? десять? — когда я вдруг обнаружил свою руку, крепко сжимающую чью-то другую. Я поднял взгляд — рядом со мной справа, прямо напротив Серого, сидела Валька Петрова, зачарованно смотревшая куда-то вдаль, в небо за гаражами. Она держала мою руку, кажется, сама не осознавая, что делает. Слева сидел Мишка и тихо подпевал и покачивался в такт музыке. Мишка-то — который не признает другой музыки, кроме рэпа! Сейчас он тихо шептал, наверное, даже не знакомые ему слова. Я оглянулся — вокруг нас столпилась почти вся школа, все, у кого закончились занятия и кто возвращался домой этой дорогой. Человек тридцать ребят, в том числе и из другой деревни, в которой не было школы, заворожённо слушали Гошу и Серого, забыв обо всем на свете.
Серый с Гошей переглянулись и мягко вывели последний аккорд. Несколько ребят вслед за мной и Мишкой захлопали, остальные ещё не успели осознать, что песня закончилась. Серый довольно откинулся на покрышку, протянул руку Гоше. Тот с готовностью стукнул по ладони.
— Эй, Серый, — окликнул Гоша, — я думаю, нам женского вокала не хватает. Если бы кто-нибудь из девушек спел, было бы здорово.
— Да ладно, и так хорошо, — отмахнулся Серый, — тем более кто из девчонок сможет с нами спеть? Они даже слов не знают.
— Мне кажется, вон та девушка с краю знает, — Гоша взглядом указал чуть в сторону от покрышек, где стояла стайка девчонок — наших одноклассниц.
