Женька даже не повернулся — уставился в телефон.
— Чего это он заболел? — спросил я.
— Да кто знает? Вчера после бани, наверное, много на улице бегал. Обычно ты у нас за всех болеешь, а тут вот смотри-ка: ты здоров, а Женька температурит.
Я порозовел, но тут же выбросил это из головы — как я-то мог помешать Женьке заболеть? Так получилось само собой, стечение обстоятельств. Да и мелкий вроде нормально выглядит, завтра или дня через два, надеюсь, пройдёт. Я повертел головой, чтобы выкинуть из головы непрошеные мысли и пошёл делать домашнее задание. Пустота в груди все ещё ныла, на лопатках осталось лёгкое ощущение крыльев, но и это тоже наверняка пройдёт. Интересно, а если попросить Гошу ещё раз поделиться со мной своим вдохновением, он согласится? Надо спросить, если я его ещё когда-нибудь увижу.
К вечеру температура Женьки спала, и он, решив, видимо, отыграться за целый день спокойствия, носился по дому и орал, пока под конец не утомил даже маму, и она выгнала нас на улицу собрать свежей крапивы для супа, которую «кажется, видела где-то за огородом». Никакой крапивы там мы с Женькой, конечно, не нашли — рано для неё ещё, недели через полторы-две только появится, — зато наперегонки побегали с горы, запустили по ручью целую флотилию корабликов, которые бесславно сгинули в ближайшей луже, наорались в пустое поле, набрали полные сапоги воды и вымазались грязью до самых ушей. Во дворе я стащил с мелкого сапоги и отправил его греться к печке, а сам, счастливый и довольный, пошёл кипятить ему молоко с мёдом, пока мама кормила куриц и корову. Женька кочевряжился и стонал как раненый, несколько раз обиделся на меня и попытался зареветь, но все равно выпил молоко и залез под одеяло с моим телефоном, чтобы через несколько минут отрубиться. Рано, конечно, — всего 9 часов вечера, а это значит, что завтра проснётся в шестом часу. Ну и ладно, главное — не температурит и выздоровел. Ничего страшного не случилось без моего невезенья. Я вымыл за ним кружку, свалил учебники и тетради в рюкзак, почитал перед сном пару глав потрёпанной библиотечной книги, посидел в интернете и сам не заметил, как уснул.
Вопреки ожиданиям я проснулся не от слоновьей утренней пробежки Женьки по дому, а от мерзкой трели будильника, от которой хотелось зарыться поглубже в одеяло и потеряться в его тёплых объятиях. Потом заговорили на кухне мама с папой, на улице заорали петухи, и я, смирившись, покорно встал и пошёл умываться. Женька все ещё спал на своей кровати, свернувшись под одеялом в клубок, как огромный лысый кот. Странные дела делаются, автоматически отметил я и пошёл завтракать. Папа уже ушёл на работу, сказав мне напоследок, как приду из школы, поправить упавший забор на огороде, «а то начнётся пастух, овечки у нас всю траву сожрут». Так же на автомате кивнув, я позавтракал, более-менее уложил сваленные вчера кучей учебники и пошёл в школу. Женьку я так с утра и не увидел.
