Гоша ещё раз встряхнул меня, может быть, проверяя, все ли его мысли улеглись в моей голове, а потом медленно, почти по слогам проговорил — как будто говорил со слабоумным:
— Нет в этом мире добра и зла. Есть только ваш выбор и ответственность за него. Ответственность, которая — уж поверь мне — приходит всегда. Рано или поздно, но — всегда.
— То есть… Если нет добра и зла… Как мне ориентироваться? Как понять, что то, что я делаю правильно?
— Вася, подумай вот об этом: если человек, совершая поступки, думает, добро он сделал или зло, — это плохой человек. Не к добру или злу тебе следует стремиться — а только к любви и свободе.
«Э… Ну ладно, — растерянно подумал я. — Хотя мне всю жизнь говорили другое… Но ты же Бог… Наверное, тебе можно верить…»
— Я полагаю, можно, — не смутившись, ответил Гоша. — Подумай об этом. А сейчас тебе нужно домой. До завтра!
— Эй, подожди! У меня есть ещё вопросы!.. — крикнул я, но Гоша, мягко улыбнувшись, положил ладонь мне на грудь, прямо на сердце. Я задохнулся — тело и голову тут же захлестнула золотистая воздушная волна свежего морского воздуха и щемящей свободы. За спиной раскрылись огромные, охватывающие весь мир вокруг крылья; я вдруг захотел раствориться без остатка в этом сияющем небе, серебристом ветре, несущемся над землёй, в мягкой и сырой земле, в каждом зелёном побеге, проклёвывающемся из-под палой листвы… Потеряться в этом божественно прекрасном мире, слиться с ним и творить, творить, творить… В каскаде переливающихся ощущений показались золотые искры — это Гоша смотрел на меня… Нет, не Гоша… Бог. А Гоша снова улыбнулся, поднял руку и, чуть помедлив, громко щёлкнул пальцами. Тёмная прозрачная занавеска упала на весь в золотистых искрах мир. Я закрыл глаза и отключился.
* * *
— Вася! Вася!.. — кто-то, с очень знакомым и отзывающимся на саднящую грудь голосом мягко, но настойчиво трепал меня за плечо. — Вася, ты чего, уснул?
Я медленно открыл полуослепшие глаза, пытаясь рассмотреть, кто это. Знакомые черты слились в одно лицо. Мама.
— Вася, да что с тобой? — испуганно проговорила она, отступив от меня, когда я сдавленно застонал. — Тебе плохо?
Ну вот, теперь ещё и маму напугал. Где это я вообще и что со мной? Я коротко выдохнул, собрался с силами и осмотрелся. Оказывается, я сидел на скамейке рядом с нашими воротами. Как я здесь оказался, я не помнил, но наверняка это все устроил Гоша. При мысли о нём в груди заныло, как будто внутри не хватало чего-то большого и тёплого; все тело покрылось мурашками. Я покрутил головой, пытаясь вернуться в этот мир.
