Покрывшийся яркими красными пятнами Тёма переводил взгляд с одного на другого, пока не остановился на мне:
— Это что за фигня? — взвыл он, осторожно трогая пальцем растёкшийся по лбу подлив.
— Это… Это… мозги твои вытекли, Тёма… — заикаясь от смеха, проговорил Серый, — какие-то они у тебя жиденькие… — ещё несколько ребят прыснули, остальные, сообразив, что Тёмка так — ничего не делая, в недоумении, — долго не просидит, постарались под шумок ретироваться, обойдя место инцидента по стенке. Я снова согнулся, успев все-таки стукнуть Серого по пятерне.
Тёмка бросил злобный взгляд на Серого, как бы говоря ему заткнуться, и снова повернулся ко мне.
— Васян, ты совсем охамел? Берега попутал? — угрожающе начал он, но тут кусок котлеты скатился с его макушки и стукнул его по носу. Успокоившиеся было Мишка и Серый снова заржали, увлекая за собой других.
Тёмка пошёл совсем уж бурыми пятнами, на лице выступила испарина.
— Кто это стирать будет, а, Васян? — отчего-то тонким голосом завопил он и сам же смешался, потом заорал снова и снова тонко, как девчонка. — Наперекосяк, приду сегодня к тебе, пусть мамка твоя стирает! Или братан-неудачник!
Тёма кричал, но его уже никто не слышал: часть ребят разбежались от греха подальше, часть почти уже сидела на полу от смеха, вытирая слёзы. Громче всех, старательно, с подхихикиванием смеялся я, мстительно отмечая, как самодовольное выражение Тёмкиного лица тает, как мороженое на солнце, растекается вместе со струйками подлива по щекам и подбородку. Тёмка растерянно смотрел на нас и переводил взгляд с одного на другого. Наверное, искал поддержки. Ха, дебил, теперь будешь знать, как смеяться над неудачами других! Тёма машинально поднял руку, чтобы смахнуть с неё макароны, и тут я, все ещё смеясь, выдавил:
— Слышь, Тимон, отходы нужно нести туда — для поросят, — и указал пальцем на раздачу.
Тёмка наконец повернулся ко мне. Я хотел снова ляпнуть что-нибудь весёлое и унизительное, но тут же осёкся. Он смотрел на меня потерянным взглядом, в котором плескались безнадёжность, страх и ещё какие-то непонятные эмоции. Что-то юркой рыбкой шевельнулось в памяти — где я уже видел такой больной, затравленный взгляд? Вспомнил! Точно так же на меня вчера смотрел Женька — широко распахнутыми испуганными и мокрыми глазами, когда я прогнал его домой после разборок с Тёмкой.
На мгновение мне стало стыдно и противно от самого себя. Но взгляд Тёмки тут же стал крысиным, а я вспомнил зелёную грязь, размазанную по лицу, зарёванные глаза Женьки и противный гнусоватый смех Тёмкиных друзей. Ему-то, придурку, наверное, было совсем не стыдно, когда он ржал сначала над моим братом, а потом и надо мной. Так с чего же мне теперь стыдиться, когда правда на моей стороне? И я ещё раз поднял руку, показал сначала на Тёмкину башку, а потом на ведро с объедками, и ухмыльнулся.
