Я осторожно, в каждый момент ожидая превратиться в соляной столп, спросил, ощущая душу где-то в районе пяток:
— Если я… Если я попрошу Вас… тебя… убрать эту суперспособность… Ты уберёшь?
— Легко, — уверенно сказал Гоша, и с меня как будто камень упал, — щёлкну пальцами, и не будет у тебя суперспособности. Мне щёлкнуть? — он выжидательно посмотрел на меня.
Ещё спрашивает! Я быстро кивнул, чтобы он не передумал. Гоша хмыкнул.
— Друг мой Василий! Это очень важный шаг, а ты даже на секунду не включил свой многострадальный мозг, — парень, как заботливая мамаша при крайне непослушном ребёнке, покачал головой. — Ты должен понимать, что за свой свободный выбор ты всегда несёшь ответственность! Я вот несу — каждый день смотрю на то, как вы, мои любимые творения, ненавидите и убиваете друг друга.
— Какую ответственность? — чуть испуганно спросил я. При этом слове, которое произносили хотя бы раз все учителя, а директор школы — на каждой линейке, у меня непременно начинали чесаться руки. — Уголовную?
Гоша хохотнул.
— Нет, балда. Божественную. Мировую. Вселенскую.
— Я… я не понимаю… Извините…
— Хватит уже извиняться! — не выдержал Гоша. — Я же сказал — на ты! На вы со своими учителями общайся. Ты должен понимать: если ты откажешься от своей суперспособности, никто больше не сможет забирать себе неудачи других людей. Ты согласен на это?
Я подумал о маме и Женьке. О папе. А потом о Тёмке. Завтра он наверняка устроит мне весёлый день и растреплет всем, как я мордой приземлился в навозную лужу. И я даже не смогу дать ему сдачи — не будучи уверенным, что не приземлюсь в такую же лужу второй раз. В конце концов, вилы падают на меня не каждый день. А проткнутая гвоздём нога быстро зарастает, вон уже сейчас я её почти не чувствую. А Тёмка ещё долго трепаться будет — явно дольше, чем рана от ржавого гвоздя.
— Да, — твёрдо сказал я. — Я согласен.
Гоша ещё несколько мгновений побуравил меня взглядом, а потом пожал плечами:
— Хорошо. Твоя жизнь, твоё право. Твоя свобода. Так ты точно согласен?
Я, чуть помедлив, кивнул, внутренне готовясь к какому-нибудь светопреставлению.
Гоша картинно поднял руку, соединил безымянный и большой пальцы. Я зажмурился. Мышцы на лице, спине и ногах почти свело от напряжения. Я не верил, что сейчас произойдёт то, о чём я мечтал с восьми лет. Пара секунд прошло в жуткой давящей тишине.
Потом раздался осторожный голос Гоши:
— Так ты точно уверен? Ты принимаешь на себя ответственность?
