– Лер? – Я сижу уже вся поникшая и подавленная.
– Что?
– Может, он сжалится надо мной?
– Этот? Ты его видела? У него на лбу написано «мерзкий подонок». Правда, симпатичный, но всё равно подонок, – подытоживает она. – Хотя…
Я думаю, примерно прикидывая разговор с Игорем Константиновичем. И передо мной возникает картина того, как он размазывает меня по стенке и поливает оскорблениями. Фу, жалкое зрелище. Лучше мне к нему не соваться и не попадаться лишний раз на глаза. Тут уже в свои права вступает самосохранение, а не присущее мне в любой ситуации любопытство. Но, черт, поговорить-то с ним надо. Может, извиниться? Черт! Черт! Легче космонавтом стать. Как мне удалось за два дня так усложнить себе жизнь?
– Слушай, а может тебе пойти к нему и извиниться? – словно, читая мои мысли, предлагает Лера. Я не узнаю свою подругу.
– Думаешь, ему нужны мои извинения? Я не хочу очередной раз услышать от него, какая я жалкая тварь. Мне в прошлый раз вполне хватило, – с досадой говорю я.
– А, мне кажется, хуже уже вряд ли будет. Во всяком случае, он же человек, а значит, в нем есть хоть что-то человеческое, – произносит так, словно действительно в это верит, хотя только пять минут назад утверждала, что он подонок.
– Ты серьезно полагаешь, что он только прикидывается животным? – пытаюсь пошутить, но… Согласна, это мало похоже на шутку. Ну кто-нибудь рассмешите меня, иначе я заплачу. Нет, конечно, я не собираюсь здесь рыдать. Может, потом. Дома. А здесь нет, ни за что.
– Алекс, это лучший выход из сложившейся ситуации – поговорить с ним. Сегодня же.
Ем, не замечая вкуса сырников, которые обычно – изумительны. В любой другой день, но не сегодня.
Немного подумав, понимаю, что деваться мне некуда и подруга права: мне следует попросить прощения.
– Хорошо, – выдаю наконец я и встаю, чтоб отнести поднос. Затем добавляю: – Но только завтра.
– Алекс! – Она догоняет и преграждает мне путь, укоризненно глядя на меня.
– Да точно, Лер. Я, правда, с ним поговорю и извинюсь, но завтра. Мне нужно переварить случившееся.
– Ладно, – говорит она и направляется к окошку для сдачи посуды. Я делаю то же самое.
На тренировке беру больше нагрузки, чем обычно. Надо полагать, я сделала весь комплекс упражнений, предназначенных для спортсменов. Просто только так я могу отвлечься и забыть о своих проблемах. Но к концу тренировки меня снова охватывает паника. Почему я так переживаю? Да, мне не так часто приходилось извиняться в своей жизни. Но в этом же нет ничего трудного. Не было. До этого случая.
