[Вино и дьявольский дурман… Они – мои тенета!][82]
С болящим рядом я присел, и вот уж соблазнен тот.
Унынию отдался он. А тот, кто сожалеет
О совершенных им грехах, проступках безобразных,
Не отстает от рабства всем дурным своим привычкам.
Его я медленно влеку в геенну наслаждений,
Чтоб, как на меска, возложить ярем тяжелый сверху,
И принимает он ярем, к нему влечется страстно,
И не желает никогда он обрести свободу.
>9
Я выследил того, в ком жил недуг, его учуял,
И уж теперь-то поступлю с ним по своей я воле.
Пускай изведает всего, болезненная жертва.
Я победил Адама ум, он был уединенник,
Я дал ему изведать страсть, а после и отцовство.
Себе занятье я искал, чтоб как-нибудь развлечься.
Исчислил я песок морской, чтоб укрепить терпенье,
А с тем и память испытав, достигнуть совершенства.
И ныне память велика моя и беспредельна,
И разве не под силу ей все множества людские
Объять? Ведь я их сосчитал еще до их рожденья
С песком бушующих морей, с песком зыбей тревожных».
Но челядь Сатаны шумит; между собою спорят,
И возражают, и слова сомненью подвергают
Его лукавые, их суть и смысл опровергая.
Они глаголят: «Елисей-пророк вернул дыханье
Умершему, и Смерть сразил он в горнице высокой,
Когда ребенка он вдовы вернул к сиянью жизни[83].
Но все же сам отбыл в Шеол и не избегнул смерти».
Но Сатана их победил, им возразив искусно,
Свой довод веский подкрепил их собственною речью:
«Ну разве Елисей-пророк повержен, побежден был?
Хоть сам в Шеоле мрачном он, но кость его во гробе
Свет милой жизни мертвецу таинственно дарует[84].
Хоть Елисей был ростом мал, плешив был и невзрачен,
Но силою своей велик он в сумрачном Шеоле,
Ведь воскресил он одного из мертвых невозвратных.
Но сколько ж мертвых оживут по смерти Иисуса,
Ведь Он могуществом велик, величием безмерен!?
О, сопоставьте, Иисус сильнее нас, о други,
Ведь Он искусно заманил вас в тайные тенета,
И вы не в силах и объять величья неземного,
Его величье вознеслось над высотой пророков».
Такие речи Сатаны друзьям его приносят
Едва ли утешенья весть, скорее их пугают.
«Кто жизнь дал телу мертвеца, Кто Лазаря восставил, –
Разве Такой приимет смерть? Ведь Он ее сильнее!
Иль будет Смерти Он рабом? Ведь Смерть – Его рабыня
Ах, опасайтеся, друзья! Ведь не была напрасной
Его пугающая смерть. Он, умерев, приидет
Адама к жизни воскресить, похитив из Шеола».
Из логова взирала Смерть, из сумрачных расселин.
О, удивленье! На кресте узрела Иисуса.
«Так вот Ты где теперь висишь, о Воскреситель мертвых!
