Николай Некрасов и Авдотья Панаева. Смуглая муза поэта | страница 18
Чуть ли не ежедневно супруги принимали гостей. Еще зимой 1840 года молодая женщина имела возможность познакомиться с заходившими к мужу модным поэтом Нестором Кукольником, уже знаменитым художником Карлом Брюлловым, молодым журналистом, будущим теоретиком анархизма Михаилом Бакуниным. Один раз ей довелось увидеть Михаила Лермонтова, зашедшего попрощаться перед отъездом на Кавказ, где ему суждено было погибнуть. Москвичи Алексей Кольцов, Александр Герцен и Николай Огарев часто останавливались у радушного хозяина Панаева.
Кузен Панаева Владимир вспоминал: «В то время Герцен был, неоспоримо, огромная политическая величина, блестящий и выдающийся литературный талант. Он имел обширную начитанность, всем живо интересовался, с ним можно было заводить любой разговор. Он был близок к политическому миру, очень верно оценивал его достоинства и недостатки; его сравнения были метки и часто едки, но в них не было злобы, а проявлялась ирония, и остроты лились без конца».
Сам Герцен с теплотой вспоминал о собраниях литературного кружка: «Рядом с болтовней, шуткой, ужином и вином шел самый деятельный, самый быстрый обмен мыслей, новостей и знаний; каждый передавал прочтенное и узнанное, споры обобщали взгляд, и выработанное каждым делалось достоянием всех. Ни в одной области ведения, ни в одной литературе, ни в одном искусстве не было значительного явления, которое не попалось бы кому-нибудь из нас и не было бы тотчас сообщено всем». И далее он давал отпор «педантам и тяжелым школярам»: «Они видели мясо и бутылки, но другого ничего не видели. …Мы не были монахи, мы жили во все стороны и, сидя за столом, побольше развились и сделали не меньше, чем эти постные труженики, копающиеся на заднем дворе науки».
А.И. Герцен. Художник А. Збруев
Большинство приятелей и знакомых Панаева принадлежали к дворянскому сословию. Авдотье, выросшей в безалаберной актерской среде, приходилось пересматривать важные установки повседневной жизни, переосмысливать многие истины и формировать менталитет и поведение благородной женщины.
Поначалу роль Эдокси сводилась к заботам по части продовольствия, кухни и стола, что занимало много времени. Как правило, дамские кружки собирались днем, мужчины же стекались к вечеру.
Каждая хозяйка сообразно со своими доходами и понятиями об экономии определяла меню сама. Этому пришлось научиться незамедлительно: Панаев был исключительно хлебосолен, приятели поселялись у него на месяц и более; знакомые москвичи, бывая в Петербурге, предпочитали гостиницам удобную просторную панаевскую квартиру.
