(Пс. 50, 5). Призри на сию последнюю молитву мою и на исповедание раба Твоего; даруй мне источники скорбных слез, очистительную баню оскверненной душе; омой тину грехов моих; в окаменевшем сердце моем насади святой страх Сына и Бога Твоего. Вниди во внутренность мою, и болезнующею душою моею да порожду слезное очищение, и да возродится во мне спасительный дух. Воссияй мне мысленный свет в омраченном и оскверненном уме моем, рассеяв и разогнав густую мглу непрерывных помыслов моих, да в тишине и чистоте света Твоего озарения и посещения вознесу всецелую жертву, жертву приятную, какую заповедал Сын Твой и Бог мой, Который пришел не праведников, но грешных призвать к покаянию, по Твоему же ходатайству приимет и меня, недостойного.
Много было согрешивших от века, Преблагая Владычица, много было согрешивших во времена средние, много было преогорчавших и не соблюдавших заповеди Сына Твоего, но нет ни одного, пред кем бы не преизбыточествовало множество беззаконий моих, совершенных с ведением. Ибо весь Новый и Ветхий Завет славит добродетели праведников и предает позору нечестивые дела грешников и беззаконников; но внутренний суд совести моей дает видеть, что гнусность грехов моих перевешивает, и бремена зол моих превышают все худое от века, поколику осуждение за сделанное по неведению легче и сноснее осуждения за сделанное с ведением. Адам приял заповедь и закон, и не сохранил. Но он, Пречистая, не изведывал еще опытно другого падения и осуждения. Что же сказать в оправдание мое мне, бедному? Конечно, нечего. Как невоздержный и своевольный, поспешил я стать худым; и потому я неизвинителен, злосчастнее всех злосчастных потомков Адамовых, и Каина, и Ламеха, и безумных столпотворителей, и поглощенных огнем Содомлян, и погибших от потопа при Ное, и тягчайшему подлежу осуждению, нежели злобные египтяне, Так, злосчастнее я всех злосчастных и сознаю о себе, что грешнее я всех грешников Нового Завета; ибо крестившись, – сквернюсь, омывшись, – покрываюсь нечистотами, будучи почтен достоинством благодати, – облекаюсь в бесчестие грехов, в ничто обратил благодать монашеского обета. Достанет ли у меня слов, времени и способов к очищению таких грехов моих? Так велико, о Всесвятая, непостоянное море грехов моих; таково устремление зол моих. Что будет со мною? Каким путем идти мне? Небесный – непроходим, земной – тесен, подземный – устрашает, морской – прегражден. Видишь невообразимую крайность, примечаешь неотвратимую скудость, опасность неизбежна, едва не истощается у меня в силах орудие слова.
