– Два взрослых и один детский, – склонился он к окошку.
Я сглотнула ком из слёз. Смотрела на Даню и видела не человека – Люцифера.
– Ты худшее из того, что когда-либо случалось со мной, – просипела, когда он, взяв билеты, выпрямился во весь рост и показал мне на карусель.
– Только поняла это? – повёл меня к «скачущим» по бесконечному кругу лошадкам.
Я плелась, едва переставляя ватные ноги. Не чувствовала больше ни обжигающего зноя, ни духоты нагретого города. Карусель остановилась, стоящий на входе парень проверил у нас билеты, и мы среди прочих зашли под купол.
Данил подвёл меня к серой деревянной лошадке с ярким узором. Я вскинула на него голову, посмотрела прямо. Губы дрогнули, хотя говорить я ничего не собиралась. Его глаза напоминали мне холодную пропасть, где не было ничего, кроме беспристрастия и совершенного спокойствия.
– Давно я не катался на каруселях, – помогая мне сесть на лошадку, проговорил он. – Лет шесть.
Я резко повернулась к нему, хотела встать. Он надавил мне на плечо, усаживая обратно. Прищурился, едва заметно скривил губы.
– Дай мне уйти, – попросила с просквозившим в голосе отчаянием. – Пожалуйста, Данил.
Ничего не сказав, он коснулся моей головы. Погладил кончиками пальцев и опустил руку на спину. Провёл по плечам, очертил лопатки и всё так же молча оседлал соседнего с моим коня.
Карусель тронулась, лошадка подо мной качнулась, и я инстинктивно ухватилась за деревянные ручки. Издали до меня донёсся детский смех, мимо поплыли деревья, металлические ворота парка. Данил не сводил с меня взгляда, не давая мне даже секундной передышки.
– Тебе это доставляет удовольствие? – вокруг были люди, а я всё равно не могла сдержаться. Не могла остановить слёзы. – Данил?! Тебе доставляет удовольствие мучить меня?!
Выпустила ручки. Лошадка подо мной качнулась, и я едва не потеряла равновесие. Вцепилась снова. Поднявшийся ветер мазнул по ногам, по мокрому лицу.
– Зачем ты всё это делаешь?! Что хочешь мне показать?!
– Это просто карусель, Агния. – мы сделали уже два или три круга. Каждая минута тянулась вечностью. – В чём дело?
Подбородок дрожал, губы тоже. Просто карусель… Я замолчала. Всё оставшееся время сидела молча, застывшая, озябшая, а когда проклятая карусель остановилась, не смогла даже подняться.
Данил сделал это первым. Поставил меня на ноги и, крепко держа выше локтя, провёл к выходу. Я шла, глядя перед собой, и старалась просто дышать. Но очередной выдох превратился в всхлип.
