Данил сжал мои руки, навис сверху, прижимая собой. Лицо его всё также скрывала темнота, и только глаза по-дьявольски сверкали.
– Отстань от меня, – принялась я вырываться что есть силы. – Отпусти, придурок!
– А то что? – приподнял руки и впечатал снова. – Пожалуешься папочке? Давай, я с удовольствием посмотрю на это.
Зловещий шёпот ядом проник в самое нутро. Я пуще прежнего завертела руками, заёрзала под Данилом.
– Успокойся, – прорычал он, склонившись ниже. Только на секунду я замерла и тут же ощутила то, что почувствовала перед этим рукой.
Дыхание перехватило. Даже сквозь темноту я различила огонь в его глазах. И это была не только ненависть.
– У тебя с головой проблемы, – просипела, уже не пытаясь даже шелохнуться.
Он криво усмехнулся. Прижался ко мне и резко поднялся.
Я тут же вскочила, не зная, что делать: высказать ему всё, что думаю, или броситься вниз. Но выбора мне Данил не оставил: поймал за локоть и толкнул к подоконнику. Обхватил затылок и вгляделся в лицо. Я боялась сделать вдох. Видела всё те же язычки в чёрных зрачках, всё тот же огонь. Медленно, лаская, он погладил мою голову, спустился к шее и, склонившись, с шумом втянул воздух у виска. Вжал в подоконник. Торс его был голым, и я чувствовала тепло кожи, чувствовала запах табака и ментола, исходящий от него.
– Давай поговорим, – просипела, когда дыхание его прошлось по моей шее.
Ладонь легла на поясницу.
– И что же ты хочешь мне сказать? – усмешка у виска.
Я сглотнула. Упёрлась ему в грудь в попытке оттолкнуть. Но делать этого не пришлось: он сам отпустил меня. В руке его что-то блеснуло.
– Это искала, сестрёнка? – продемонстрировал мне ключи. Подбросил на ладони.
– В том, что ты делаешь, нет никакого смысла.
– Есть, нет… – пренебрежительно пожал плечами и сунул ключ обратно в карман. – Какая разница?
– Так если нет разницы, зачем, Дань?
– Я тебе уже говорил, – он отошёл от меня дальше.
Наконец-то я смогла выровнять дыхание. Смотрела на его спину, на широкие плечи. Заметила тёмный рисунок на левой лопатке и с трудом поборола непонятно откуда взявшееся желание подойти ближе и коснуться татуировки. Данил поднял рюкзак. Я услышала, как высыпаются монеты, затем тихий щелчок и почувствовала отвратный запах дыма. В темноте алым мелькнул огонёк.
– Разве та жизнь, что у тебя есть сейчас, не твоя? – спросила, наблюдая за ним.
– Моя, – он обернулся. Посмотрел на меня.
– Тогда зачем тебе рушить мою?
– А почему нет? – джинсы его были расстёгнуты. Он включил тусклый свет, и я увидела тёмные завитки волос, покрывающие грудь, твёрдый живот и убегающую в разворот ширинки дорожку волос. Невольно задержалась на бугре ниже и поспешно вернулась к лицу.
