Чуть в стороне – торговые ряды. Много местных, но есть и пришлые. Вон дуванские торговки с другого берега Дона. Их легко отличить по ярким пучкам редиски и свежей зелени. Левый донской берег песчаный, там эта редиска растет лучше, чем на белогорских мелках, только поливать не ленись. Но на одной зелени в прибыли не будешь, и несут дуванские хозяйки на рынок творог, сметану, масло. Хоть и полно этого добра в Белогорье, а все же партийная верхушка здесь внушительней, чем в маленькой Дуванке, и расходится молочная продукция по рукам не колхозного, а служащего класса.
Дама увесистая и заметная, прохаживаясь вдоль рядов и изредка поправляя свою высокую прическу, бросает между прочим:
– Двадцать пять лет при Советской власти живем, а со спекуляцией никак не расстанемся.
Торговки хмурятся, но не отвечают, понимая, что связываться – себе дороже. И лишь одна старушка лет семидесяти отвечает:
– Это я-то спекулянтка? Ах ты, чертова свинья! Да я сама с огорода не вылезаю, все это моим горбом выращено! С рассвету до закату солнышко по темечку перекатываю – в поле да в огороде. Свое продаю, не краденое, не перекупленное!
Внушительных размеров матрона удаляется, не обращая внимания на летящие ей в спину проклятия, а соседки по прилавку шикают на старушку:
– Тише-тише, тетка Ганна! Не трогай ты ее, пускай идет себе.
Кто-то из белогорских баб, придя на крик, узнает в старушке давнюю товарку:
– Чего расшумелась, богоризка? Привет, что ли.
Та, повернув голову, на минуту сощурила глаза и тут же признала:
– И тебе не хворать, пайдуныха!
С давних пор прозвали дуванцы белогорцев пайдунами, а те своих соседей – богоризами. Что значит первое прозвище, теперь и сами дуванцы не вспомнят, а вот второе, по легенде, возникло от выходки одного из уроженцев Дуванки, спьяну всадившего в икону нож.
– Давнехонько не видались… почитай, годков семь или восемь, – сожалеет белогорская баба.
– Да где-то столько, как у нас церкву развалили, так и перестала ты к нам на престол ходить.
– Расскажи, как добралась. На себе, что ль, сумки-то тащила?
– Внук у меня, помощник Федюшка.
– А где ж он? Поглядеть бы. На тебя ли похож?
– Старым – старое, молодым – молодое. С хлопцами закружился, на стрелков, что ли, пошли. Уговорились с ним у парома встренуться. Коль я первая приду, так его ждать стану, ну, а если он рано отстреляется, так меня подождет. Да я и сама дойду. Расторговалась почти, теперь налегке.
Большая часть молодежи собралась на лугу, за крайними белогорскими огородами. Ворошиловские стрелки, гэтэошники и прочие, без особых отличий – все строились в очередь на стрельбу.
