У меня создалось впечатление, что Генриетте доставляет особое удовольствие сообщить мне эту ошеломительную новость, которая, впрочем, не произвела на меня никакого впечатления. Мне без разницы, с кем проводит вечера виконт. Зато я смогу выйти во двор и без проблем встретиться с Риком.
– О, спасибо. Вы очень добры, – улыбаюсь я. С этой ехидной лучше всего улыбаться.
– Можно взглянуть? – вздернула она бровь.
– Нет. Я никогда не показываю стадии своей работы.
Генриетта сжала губы в ниточку, оскорбленная моим отказом.
– Веселого Вам вечера, мисс Шахова.
– И тебе того же, – бросила я в закрытую дверь.
Она думает, что я расстроилась из-за того, что хозяин променял мое общество на встречу с высокопоставленной дамой. А вот нисколечко. Я хмыкнула и раскрыла портрет.
– Твой виконт себе уже новую пассию завел, – сказала я доверительно Морин.
Морин, как и мне, на это было наплевать.
К восьми вечера я сменила замызганные краской джинсы на легкие штаны. В доме было тихо. Крадучись, спустилась вниз и пересекла гостиную. Два голубка ужинали при свечах. С любопытством смотрю на гостью и едва не спотыкаюсь о ковер. Вместо аристократичной леди я увидела за столом жертву пластической хирургии. У баронессы Макмайер был микроскопический нос, раздутые до неприличия губы, рельефные скулы и длинные ресницы-веер; большая грудь и неестественно тонкая талия. Похоже, если пересчитать ей ребра, то можно не досчитаться парочку.
Баронесса что-то оживленно рассказывала виконту, а тот по обыкновению отмалчивался. Сгибаясь пополам от хохота, я выползла во двор, где немного успокоилась. Ах, девочки, что же вы с собой делаете? Зачем стираете уникальные черты своего лица, превратив себя в куклу? У меня, например, все настоящее и я очень горжусь этим.
Возле часовни обнаружила Рика. Он сидел на покошенной лавочке, а на коленях у него стояла чашка со спелой клубникой.
– Привет, – сказала я.
– Угощайся, – Рик протянул мне чашку с ягодами.
– Это очень любезно с твоей стороны. Почему часовня наглухо закрыта, не знаешь?
– Потому что заходить внутрь опасно, может обвалиться крыша. Здание требует капительного ремонта, а хозяину нет никакого дела до него. Он неверующий.
– Мистер Кент хромает, что с ним произошло?
– Упал с лошади, когда был мальчиком. Он хотел стать жокеем.
– Серьезно? – я отправила в рот большую клубнику и закатила глаза от удовольствия. – Должно быть, в детстве он был маленьким и худым.
– Да, но получил травму. Говорят, Его Милость больше никогда не садился на лошадь.
