Вадим Андреевич замер, в душе тяжело защемило. Он тут же вспомнил всклокоченные крашеные волосы Селина, парфюмерную чистоту кожи и глаза в мелкой сеточке дряблых морщин. Потом накатила боль, которая, конечно, предшествовала смерти. Боль настигла Александра Селина и смяла, как тонкий лист бумаги. В ней скопилась тоска по детству, ужас войны, тупая лихорадка послевоенных дней с надеждами, которые отмирали, словно листва осенью. Эта боль неотступно мучила и Дмитрия Есипова.
- Вы знаете, Валерий Дмитриевич, - сказал Марков, - что ваш отец тоже покончил с собой?
- Конечно, пил как лошадь.
- Нет, он и способ придумал самоубийства, чтобы выглядело, как естественная смерть.
- С какой стати, - небрежно усмехнулся Есипов, - замглавного в клинике, денег хватало на все?
- Его многое терзало. Что победу, за которую его одноклассники полегли, а он здоровье отдал, подонки сапожищами затоптали да блевотиной заляпали, а его заставили мозги калечить тем, кто смириться не мог. Вот и он не смирился.
- Что-то вокруг вас одни покойники? Не вы ли и папаше на мозги капали как дружок? - с пьяным безумием глаза Есипова уперлись в Вадима Андреевича.
- Ошибаетесь, Валера, - прошипел в эти глаза Марков, - это от вас смердит трупами. Народ и партия - едимы. Трупоеды проклятые.
- Эка, разговорился, - изумленно отстранился Есипов. - Не забыли, в какую степь летим? На восток. Там за каждое слово - в рыло. Да вы собственное дерьмо есть будете. Уже нары вам греют. Коваля вашего с работы точно вышибут, и тетку его. Вообразили, суки, что им все можно. Это мне все можно.
Есипов стал материться, шлепая мокрыми от обильной слюны губами. Он задыхался.
- Ничего вы не можете, - тихо сказал Вадим Андреевич.
Есипов тяжело со свистом дышал, он закрывал глаза и сидел молча, ожидая, когда успокоится дыхание.
- Да, Вадим Андреевич, вижу, - проговорил медленно Есипов, - вы тут совсем от реальности оторвались. Наша контора работает, как часы. Доложу по начальству, проглотит дырочка бумажку - и пойдут тикать часики, крутить колесики, и вы, как по конвейеру.
- Умру я скоро, - негромко сказал Вадим Андреевич, глядя в иллюминатор на медленно текущую долину облаков, сияющих в голубом свете луны.
- Больны что ли? - поинтересовался Есипов.
- Нет, чувствую.
- А не врете? - Есипов придвинулся к Вадиму Андреевичу, внимательно вглядываясь в лицо. - Видок у вас, конечно, тот еще, но и поплоше живут. А это как у вас? Печень тянет или за ребрами болит?
