- Каждый? - удивился Никодим.
- Не каждый муж и жена детей имеют.
- А дети мои? - спросил Никодим. - Никогда... никогда не увидеть мне их?
- А не с ними ли ты говоришь, когда просыпаешься утром, не о них ли печешься, когда занят делами?.. Любовь твоя породила их, любовью твоею они и живы.
- Прав ты, прав, верю... - его лицо осветилось счастьем. - Но хочу предупредить тебя. Зло замышляется против тебя. Берегись!
Иошуа посмотрел на взволнованного Никодима, а потом тихо спросил:
- А способно ли зло убить твою любовь к детям, к жене твоей?
- Нет, - Никодим покачал головой.
- Зло бессильно... потому что смертно.
***
Как только выдалось немного свободного времени, то есть малыш не болел, хорошо кушал и сладко заснул, а жена пришла в отличное настроение, и был запас пеленок, тут же Елисей сказал Ларисе, что ему надо съездить к Миколюте, вернуть рукописи Фердинанда. Жена поморщилась, но благодушие крепко владело ею, и она согласилась.
Собственно, возвращение рукописи было только поводом. Главное - он хотел сказать Миколюте, что знает стукача, принявшего столь энергичное участие в его судьбе. Конечно, были смутные колебания: стоит ли ворошить былое, воскрешать прошлые мучения? Но быстро победила мысль, что всякое неведение и незнание гораздо хуже самой горькой и некрасивой правды. Лучше знать, как устроена подлость, чем она питается, как сколочены ее внутренности, как по ее вонючим жилам течет зловонная жижа предательства.
Дом Ильи Ефимовича пребывал все в том же затрапезном виде. Посеревшие от пыли, давно не крашеные стены. Отощавший от тягот перестройки серый кот, тусклыми зелеными глазами дико взирающий на белый свет из-под проржавевшего остова допотопного "Запорожца", волнообразные стертые ступени лестницы, в которых ступни тонут, как в подушку.
Илья Ефимович встретил его оживленно, радостно засуетился, приглашая в комнату. Потом огорченно заохал, запричитал, что вот, нет никакой возможности напечатать ни строчки из рукописей Фердинанда.
- Закон надо такой принять: умер писатель, пусть самый завалящий, но напечатайте хоть пару страничек... для родственников пусть.
- Ну, это на машинке можно отпечатать, - предложил Елисей.
- Вы не понимаете. У каждого текста - своя магия. Рукой напишешь одно, на машинке надолбишь - другое. А уж совсем чудо, если типографский станок да бумага хорошая. Автор, он и шрифтом полюбуется, и запах краски сладострастно вдохнет. Культура это, батенька! - возвысил голос Илья Ефимович. - Нет ее у нас, вот беда откуда! Умер, свалили в яму, напились - и забыли. А следом пустыня придет. В древней Азии разрушенные войной города пожирала пустыня. Может, пустыни на земле - это умершие без следа цивилизации?
