Кера не была согласна с этим утверждением, но все же слова Касты немного утешали ее. Она почти перестала думать, что Литий вдруг озвереет и причинит ей боль, просто чтобы позабавиться. На уме у него явно было что-то другое.
После отходной ямы Арвор первым делом отправился мыться. Сразу идти в таком виде в баню было, конечно, нельзя, поэтому сначала он попросил Берта вынести ему несколько ведер воды и, стоя на обрыве, облился, вычищая дерьмо из ушей, носа, волос и подмышек. Намылившись, облился еще раз, и только после этого вернулся во двор, где находились камеры и учебная арена.
— От тебя все равно воняет, как от козла, — усмехнулся Берт, а когда Арвор попытался пихнуть его в бок, отпрянул от друга, как от заразного. — Сначала намойся хорошенько, а потом лезь ко мне… И постарайся не злить больше хозяина. Как тебя вообще угораздило?
— Долгая история, — отмахнулся Арвор, стоя посреди двора голым и даже не пытаясь чем-нибудь прикрыться.
— Расскажешь как-нибудь?
— Посмотрим.
Пока он хотел поговорить с Исмин, а вовсе не с Бертом. На душе у него было неспокойно, и физические неприятности с лихвой перекрывались душевными переживаниями.
Ее платье упало к ногам, и Кера, перешагнув через красную ткань, вошла в ванную. Теплая розовая вода сразу заласкала кожу, сонную после пробуждения, а ее аромат, проникая в ноздри, помог окончательно проснуться… Впрочем, нет: окончательно помог проснуться Литий, который вошел в комнату нагим. Кера не понимала, зачем он делает так, но сегодня, на третий раз, при виде его обнаженного тела ее сердце сразу пропустило удар, болезненно-сладко сжавшись, и она опустила глаза, чтобы не выдать своего невольного возбуждения.
— Все хорошо? — мягко осведомился мужчина, приближаясь, и от его голоса у Керы по спине побежали мурашки.
— Ага, — пролепетала она.
И вот он снова, как и вчера, и позавчера, быстро намылил руки, взял мочалку, принявшись растирать ею тело девушки, массировать кожу пальцами, гладить и ласкать, касаясь то твердеющих сосков, то припухшей промежности… Мысленно сопротивляясь изо всех сил, в какой-то момент Кера просто не выдержала и, стоило мужской руке проникнуть между ее бедер, насадилась на его пальцы. По всему телу прошла сладкая судорога, и она замерла, выгибая спину и мучительно мыча что-то…
Всего через мгновение, протрезвев и отпрянув, она забормотала:
— Простите, господин, простите, — но в его голубых, подернутых туманом глазах было столько желания, что она тут же замолчала.
