— А хочешь ли ты, братец, получать по сорок или даже по сто серебряных в день?
Раньше Лион думал, что на подобное жалование могут рассчитывать одни родовитые синьоры или епископы, но уж никак не простые смертные. Конечно, на этот вопрос он ответил утвердительно.
— Для этого тебе следует присоединиться к нам, лесным разбойникам, и подчиниться Хранителю.
— Разве вы разбойники? — усмехнулся Лион. — Вы же ничего не украли, а подарили нам деньги!
— Раньше мы были простыми крестьянами, но жадные господа лихо душили нас поборами, и мы разорились, — отвечал лучник. — Чтобы разбудить совесть в этих пухнущих обжорах и привлечь внимание короля, мы стали грабить проезжающую знать и мытарей. Часть награбленного оставляем себе, часть расходуем на амуницию и оставшееся жертвуем таким же простым людям, терпящим нужду.
— Вы — святые люди! — восторженно произнёс Лион и спрыгнул с повозки. — Прощай, старина! Моё место совсем не в Санбурге.
Крестьянин уехал в свою деревню, а лесные воины проводили новобранца к своему командиру — Хранителю Леса. Они прошли сотню шагов в сторону от дороги, и Лион заметил, что в этом лесу стоит целая боевая команда. На верхушке одного из деревьев у дороги сидел дозорный, который при виде богатого экипажа трубил в рожок. Возле подвешенного на верёвке дуба находились два молодца, готовых по команде перегородить или освободить проезд.
Чуть дальше, на широкой поляне, огороженной старыми телегами, расположились изготовленные на скорую руку постройки. Кузню выдавал дым из печи и постоянный стук кузнеца, чинившего кольчуги. Оружейное помещение отличалось наиболее добротными стенами и пафосным видом его смотрителя. Кухня тоже дымила, там что-то всё время резал повар и чем-то гремел его помощник. В казённой будке звенел монетами казначей. В огромном шалаше спали пока что двое — сменщик дозорного и ночной смотритель. Лекарь перебирал целебные растения, а Лион вместе с проводниками, наконец, достигли последнего строения, где размещался Хранитель Леса.
— Что привело тебя, отрок, в нашу общину? — спросил седой Хранитель с густой бородой. По его манерам было заметно, что это человек не от сохи. Лион хотел ответить прямо, что здесь он скорее из-за денег, но образ старца, возникший перед ним, заставлял говорить о духовной стороне предстоящей кампании.
— Славные люди, остановившие повозку, в которой я ехал в Санбург, поведали мне о своей тяжёлой доле, заставившей их поселиться в лесу, — ответил юноша, набравшийся красивых фраз от уличных певцов.
