– Не забывай нас, Ираклий!
Тут на белой иномарке подъезжает муж Цицо, Темур, сухощавый, лысый, с приплюснутым носом и сердечной улыбкой. Цвет лица у него землистый: Темур много курит и, прикрывая рот кулаком, постоянно кашляет, так что плечи трясутся. Цицо зовет рассаживаться по машинам.
К Шалве на переднее сиденье устраивается Мадонна, а сзади Джон и Дебора. Цицо садится рядом с мужем, позади Лела и Ираклий.
Цицо опускает стекло и обмахивается руками.
Обе машины трогают с места, и Дали снова остается одна у ворот интерната вместе со своими крестниками. Дети машут вслед машинам.
В дороге Ираклий опускает стекло, подставляет лицо ветру. Спереди разговаривают Цицо и Темур, но их разговор не слышен за уличным шумом. Лела смотрит в окно. Представляет, как тоже уедет в Америку и навсегда распрощается со здешними местами. Позади остается интернат, Дали, и дети, и все-все учителя: Авто, Гульнара, Вано, Цицо и практикантка Хатуна, Заира и ее ларек, соседний дом, Марика, Коба, Годердзи с его новой женой Ирмой. Машина покидает Керченскую улицу, и Лела навсегда прощается с прежней жизнью.
Ираклий чисто одет. На нем темно-синяя рубашка, застегнутая до горла, джинсы с красным ремнем и кроссовки, которые ему выбрали из подаренного Деборой и Джоном мешка одежды. Ираклий молчалив, как будто доволен, и кажется спокойным и повзрослевшим.
По дороге Ираклий указывает Леле на улицы и дома:
– Это я уже видел.
Лела жадно рассматривает здания, магазины, палатки и людей, которые стремительно скрываются из виду и остаются далеко позади.
«Когда вернусь из аэропорта, убью Вано, – думает Лела, – а потом встану и уйду. Буду как эти все, кто живет снаружи». Лела представляет, как спрашивает у прохожих, как пройти на улицу Марджанишвили, потом идет туда, куда ей указали. Лела ищет Яну. Представляет, что нашла Яну и та ведет ее в свою однокомнатную квартиру. «Если меня поймают, – думает Лела, – то скоро выпустят, возможно, посадят в дурдом». Лела снова представляет Яну, только Яна почему-то маленькая, как была в интернате, словно не выросла с той поры: со строго поджатыми губами и в рубашке, застегнутой под самое горло. Лела говорит ей, что готова ради нее обойти всю улицу Марджанишвили и перерыть все мусорные баки. Яна улыбается. Янина квартира похожа на дом соседки Мзии. В прихожей стоит точно такой же трельяж, а на нем такой же телефон. На Яне фартук, как у Мзии, и в квартире пахнет выпечкой.
«Иди за мной», – серьезно говорит Яна и снова поджимает губы. Они выходят из квартиры на улицу. Лела от счастья не чует под собой ног. Потом вспоминает, что Ираклий сейчас уедет в Америку, и перестает думать о Яне.
