В дальнейшем Кирилл, как и многие другие воспитанники школы, исчез. Исчез бесследно. Одни говорили, что Кирилл уехал в Россию, другие – что его убили. Доподлинно никто ничего не знал. Молва о талантах Кирилла постепенно умолкла, даже Дали редко о них вспоминала.
Вторым героем была Ира. У Иры отец был грузин, а мать русская. Отец оставил маму, а мать бросила детей. У Иры было много братьев и сестер, и она знала наизусть, кто в каком интернате и детском доме. Ира была привлекательная, стройная светловолосая девушка, и, глядя на то, как она идет по двору соседнего дома, никто в жизни не догадался бы, что направляется она в «школу для дебилов». Одной из причин, по которой Ира стала здешней героиней, было то, что, как и Кирилл, она окончила школу с отличием и поступила на юридический. А вот дальше случилось чудо, затмившее даже достижения Кирилла. Говорят, Ира подала в суд на собственную мать, выиграла процесс и лишила ее родительских прав. Последнего ребенка, которого мать почему-то не записала на себя, Ира забрала и растила сама. Эту историю Дали особенно любила, и при воспоминании об этом у нее на глазах наворачивались слезы.
Лела хорошо помнит Иру. Вскоре Ира вышла замуж, но продолжала их навещать, все такая же веселая и милая. Часто надевала короткую юбку из черной кожи и черный топ. После замужества Ира коротко постриглась, а во время визитов в интернат играла с детьми в футбол, ловко перехватывала мяч, бежала в своей короткой юбочке к воротам, заливаясь смехом, и не показывала ни следа горя или нужды.
Других героев у интерната пока не было. Дети любили эти истории и часто спрашивали: если те двое тоже были дебилами, то как они смогли окончить школу и учиться дальше? Дети знали, что попавшим сюда, даже самым способным, тяжело учиться. Учителя же говорили, что многие из оказавшихся здесь вовсе не дебилы, как Коля и Стелла: кого-то отправили сюда только из-за того, что в других детских домах не было мест, или потому, что здешние условия лучше, из-за большого двора, стадиона, из-за хороших учителей и так далее и тому подобное.
Некоторые воспитанники ярко запечатлелись в Лелиной памяти и в истории интерната, хотя героями их никто не назвал бы. Разве, к примеру, забудешь Марселя, наводившего ужас не только на интернат, но и на окрестности?
Чернокожему Марселю было пятнадцать, родом он был из Батуми. Марсель шарахался от всех, как необъезженный жеребенок, никому не давал к себе подступиться, а если кому-то случалось все-таки оказаться рядом, скалил зубы, точно дикий зверь, готовый при малейшем намеке на вызов вцепиться зубами в горло и разорвать врага. Марсель страшно орал и ругался. Те, кому посчастливилось избежать его кулаков, не могли увернуться от его слюны. Когда Марсель понимал, что жертва ускользает, то втягивал тощие щеки, накапливая слюну, и выстреливал ею в затылок или шею убегавшему. Дети страшились этого куда больше, чем попасть под его кулак. Неизвестно, как и почему Марсель очутился в Тбилиси, кто его привез и сдал в интернат, были ли у него родственники. Местные разглядывали Марселя как музейный экспонат: раньше они никогда не видели чернокожих, разве что по телевизору. Люди сходились со всего района, выстраивались у ограды интерната и таращились на Марселя. Старшим ребятам он даже нравился, и они окликали его: «Негр, а ну, иди сюда!» Марсель наклонялся, набирал в кулак гравия, запускал им в стоящих возле ограды местных, и те разбегались кто куда. Иногда Марсель бросался к ограде, как раненое животное, и хватался за нее с ревом, чуть не ломая прутья. Когда он начинал плеваться, местные с бранью расходились.
