Чужие Древа, малоизученные параллельные временные линии с инопланетными расами и чудовищами. Я поёжился. Работать с магическими Ветвями реальности мне приходилось всего пару раз. И именно в один из тех разов я провалил задание.
— В этот пучок Ветвей ещë не ходили ни Секаторы, ни Лифтёры. Ты понимаешь, какие риски у твоей операции?
— Понимаю, — кивнул я. — На этот раз я не подведу, Верховный.
— Я верю. Ты сможешь. Ты поймёшь, как. Ты найдёшь, кто враг и кого следует прикончить. Иди.
Снова кивнул и заковылял к выходу. Бетонная арка раскрыла свою пасть в коридор, который вился по спирали все дальше и дальше вниз, мимо сотен разноцветных дверей.
Вначале коридора — новые двери, ажурные, из неведомого материала. Наверху табличка: «2105 год». Я мог возродиться в Бункере в разное время, но воля Верховного Секатора поместила меня именно сюда. Ко времени, когда появилась информация и новое задание. И только тогда я понял, что моему телу уже больше века.
Скорей бы избавиться от него. Мне ещё рано на покой.
Я шёл мимо бесконечных дверей с уменьшающимися числами. Лифты. Шахты, каждая из которых ведет в одну из изученных и сохраненных реальностей. Это средства оперативной разведки и диагностики: через них можно посмотреть, все ли хорошо и стоит ли продолжать выращивать Ветвь. Растущих — десятки тысяч против миллиона Ветвей, которые мы отсекли.
Напротив дверей начала XXI века в лифтовом холле начали встречаться мои коллеги. На грубых скамьях за столами сидели лифтеры: молодые люди тридцати-тридцати пяти лет. Дольше из них редко кто доживал. Они принадлежали к низшей касте в Бункере. Инспекторы, разведчики, исполнители коротких опасных миссий, пушечное мясо. Они жили свои короткие жизни и возвращались в Бункер в реальном времени.
Все лица казались незнакомыми. Некоторые из них играли в неизвестную мне игру, кто-то курил, другие сидели с книгами и диковинными гаджетами, принесенными из самых молодых миров, крутили перед носом разноцветные голограммы.
— Эй, дед Эльдар, — окликнул меня один из них. — Живая легенда!
— Я видел тебя на прошлой неделе, — сказал кто-то ещё. — Ты был моложе, помнишь меня? Это сколько жизней назад было?
Разумеется, я не помнил ни его, ни сколько возрождений назад я попадал в этот период времени Бункера.
— Сколько ты уже прожил? Тысячи две, судя по виду.
— Присядь, выпей с нами. Какой год сейчас был? Что за ветвь?
Я мог бы ответить, что год был две тысячи пятидесятый, что этот мир пережил уже четыре мировых войны, две из которых устроил я. И что мир этот так и не сдался мне, но промолчал. Потому что знал, что не воспользуюсь лифтами и что я, агент-Секатор, не имею права рассказывать детали прожитой жизни.
