Однажды меня поджидала возле школы девчонка, самая активная из задир. Она пыталась заставить меня извиниться за то, что учительница заметила, как та за моей спиной списывала со шпаргалки. Якобы, я недостаточно хорошо прикрывала её. Меня эта тирада настолько возмутила и разозлила, что я впервые ударила человека. Хулиганка не ходила потом с синяками под глазами или синим носом. Максимум, на что хватило моего слабого детского удара домашней девочки — заставить течь кровь из носа. Но этого оказалось достаточно, чтобы она от меня отстала. В её глазах плясал ужас. Моё поведение стало для неё настолько неожиданным, что девчонка так и осталась стоять на том самом месте за школой, пока я не скрылась за поворотом по пути домой. С того дня меня больше никто не трогал и не задевал.
Иногда я уставала от амплуа сильной девчонки, которая может любому дать отпор. В частности, это произошло сейчас. Я забралась под одеяло и разревелась так, как могла это делать тогда и только тогда, когда была уверена, что никто не услышит. Этот случай явно был из таких, ведь Фая только-только ушла, а никто в здравом уме сюда больше не сунется. Мы обе не в почёте среди адептов академии, названия которой лишний раз даже произносить не хотелось, настолько оно было зубодробительным. Неужели никто не придумал какое-то сокращение, вроде «кавакобп» или «акобпрокав»? Ладно, неудачные первые буквы названия в этой Кавирской академии общего профиля. Неудивительно, что адепты назвали её по-простому — Менсор. «Чёрт с ней», подумала я, вытирая слёзы и гремя соплями на всю комнату так, как не позволяла себе с детства.
Когда получасовой моральный упадок закончился, мне уже стало немного легче. Решила пока не выходить и рассмотреть комплект вещей, полученный от коменданта общежития. Больше в этой пустой комнате одной и нечем было заняться.
Первым под осмотр попал чёрный некрасивый балахон, который я уже непочтительно прозвала мешком: длинные широкие рукава, огромный капюшон с треугольным кончиком, напоминающий по форме колокол на земных храмах и церквях, и необъятный подол.
Вспомнила, что на дверце шкафа висело зеркало. Натянула бесформенное нечто и посмотрелась в него. На мне это облачение смотрелось совсем уж комично. Подол оказался длинноватым, полностью скрывая ступни и волочась краешком по полу. А капюшон если надеть — то не только меня бы никто не признал, но и я бы сама не разобрала дорогу под своими ногами. Покрутилась перед зеркалом, хихикая себе под нос.
