От количества людей вокруг было как-то неуютно. Неприятные ощущения только усиливались слабым освещением, призванным обратить всеобщее внимание на постамент, единственно яркий в царстве полумрака. Да ему с такими магическими трюками всё это было и не нужно, но кого это волновало?
Когда я уже развернулась, чтобы уйти и найти Фаю, попросить прощения за резкость, Вилантис решил такой простой мою жизнь не оставлять. Мужчина быстро сменил тему, словно невзначай вспоминая об ещё одной детали.
— Ах да, забыл, — устремляя взгляд прямо на меня, заявил ректор. И как только заметил меня в этой толпе? — У нас новая адептка с Земли — Анна Рунова. Прошу вас, поднимитесь сюда.
Меня прошиб холодный пот от осознания того, что теперь все узнают, что я землянка. Не только по имени, но ещё и по внешности. А с таким узнаваемым нарядом, которого ни у кого больше нет, не придётся даже лицо запоминать. Я точно стану всеобщей и главной темой для обсуждения, насмешек и осуждения, потому что реакция тех двух адепток из первой комнаты в общежитии совершенно не обнадёживала.
Борясь с огромным нежеланием исполнять просьбу Вилантиса, я медленно и понуро направилась к ступенькам, позволяющим подняться на постамент. Мне не пришлось расчищать себе путь среди толпы — адепты и сами были рады отодвинутся от меня подальше. Ещё бы — землянка.
Ещё и порожки какие-то высокие были, заставляя с большим усилием поднимать ноги слишком высоко. Ещё выдохнуться тут при всех не хватало.
Я намеренно старалась смотреть строго прямо перед собой, чтобы не напиться презрением до того, как выйду на общественное обозрение. Нужно же сохранить лицо, чтобы не стимулировать народ меня унижать пуще прежнего.
— Что ж так долго, — пробурчал ректор, подавая мне руку и не усиливая магически голос, чтобы услышала только я.
Он резко подтянул меня к себе, дёрнув за кисть так, что стало больно. А потом, когда увидела количество народа вокруг, вообще руки задрожали.
— Прошу принять вашу сокурсницу со всеми вниманием и любезностью, — приторно-добро раздалось от Вилантиса, чересчур сильно сжимающего мою ладонь, будто пытаясь удержать от побега.
Я бы, может, и сбежала, если бы вокруг не было столько народа и, если бы не застыла от страха, что публика во мне порождала.
Послышались в его словах какие-то сарказм и угроза, упрятанные между строк.
— Она сделает всё, чтобы показать отличные результаты и со всем уважением воспользуется оказанной чести учиться в Ан Домхайн, в Кавирской академии, — жутко неприятным скрипучим голосом пообещал за меня ректор.
