Но Олег преспокойно сидел за столом, стуча пальцами по клавиатурам своих ноутбуков. Надо было разбить их к чертям собачьим. Пожалела, называется. Дура сентиментальная.
Через пару минут, глядя, как он, нахмурившись, был погружен в себя, успокоилась. Стала наблюдать и впитывать. Олег сначала достал камеру, подсоединил ее через специальный переходник и, очевидно, вывел изображение на экран.
Пока он работал с ним, на лбу его выступили капельки пота, он снял рубашку, оставшись лишь в черных штанах. А ведь я знала, что под ними нет ничего. И это чертовски возбуждало…
Вообще весь его образ эдакого прекрасного ангела сводил меня с ума. Никогда не подозревала в себе наличия подобных чувств. Нет, я не жалела, что соблазнила его. Новые бешеные эмоции дали толчок к жизни, словно завели ее, внеся красок.
Просто я все еще не знала, что делать с этим богатством, ведь в процессе участвовали двое. Пока знала лишь одно: что выжму из него максимум. Возможно, через пару дней секс-марафонов мне это надоест.
Пока в голове рождались и умирали идеи, что делать с новыми ощущениями, Олег стал напряженнее. Я буквально видела это, наблюдая, как играют мышцы спины, как заламываются руки и залегает складка на лбу.
Замерла. Очевидно, что что-то шло не так. Не по плану. Через пару минут такого молчания, сопровождавшегося щелчками мышки, решила спросить:
– Что происходит?
Он повернулся так резко, что я вздрогнула. Взгляд потемневших от гнева глаз пронзил злостью. Странным, безнадежным раздражением. Он буквально прорычал:
– Лучше молчи, пока я не придушил тебя собственными руками! На этот раз, Карина, ты доигралась!
Холодок прошелся по коже, и я действительно заткнулась. Что-то в его голосе пугало меня, говорило о том, что я действительно умудрилась пересечь запретную черту.
Дальше минуты тянулись невероятно медленно. Время ползло, а я не знала, чем занять себя от волнения. Что произошло? Какие-то проблемы с играми? Их не устроило видео?
В голове набатом стучал его простой ответ на мой вопрос: «О матери». Если что-то пойдет не так, то может пострадать его мать. Как и моя и папа… Снова просыпалось ослиное упрямство. Я тоже пострадала по его вине! Тоже лишилась близких людей!
А его движения становились все более резкими и раздраженными. Иногда казалось, что он сейчас запустит ноутбуком в стену, так ожесточенно он что-то печатал.
В итоге Олег резко поднялся и стремительно покинул комнату. Скрылся за той самой маленькой дверкой. Зажурчала вода. Возможно, он решил охладиться. Сидела на диване в центре комнаты, пристегнутая, не смея шелохнуться.
