Мне было интересно, каково ему сейчас. Выглядел он так, будто всё нормально. С другой стороны, мужчинам полагается скрывать свои эмоции.
Рядом с ним была лиса, на которую пялились все. После того, как принц ушёл, мы его больше не видели.
После собрания мы отправились на ужин. Нам раздали кашу, я целиком съела свою порцию.
С собой у меня всё ещё были булочки и сыр, приготовленные Тони. Я собиралась съесть их ночью.
Эндрю был постоянно голоден. Кэти едва ли ела вообще.
После ужина я залезла в палатку.
Завтра начнутся тренировки.
Меня пугали обещания сделать из нас «настоящих мужиков». Интересно, как к этим заявлениям относились остальные ребята.
Быть мужчиной страшно.
Я всё ещё не могла привыкнуть к некоторым сторонам мужской жизни. Ходить по-маленькому было проще, будучи девушкой, потому что если не держать… эту штуку… можно всё обрызгать мочой.
Постоянно находиться среди парней тоже было непросто. Да, я выглядела как один из них, но не чувствовала.
Мысленно перебирала все инструкции Тони. Как ведут себя мужчины, как они думают…
В какой-то степени я боялась, что перестану быть Катриной, но это война: меня убьют, если узнают, что я женщина. Или поступят со мной так, что смерть покажется милосердием.
Я достала одно зёрнышко из кошеля, а затем вернула его в ямку.
Теперь это моя жизнь.
Я спрятала зёрнышко под подушку. Съем утром, прежде чем кто-то обнаружит, что я девушка.
От этих зёрен теперь зависит моя жизнь. Я должна быть осторожной.
АЛЬБЕРТ
Зеба вернулась. У нее была записка от Горана.
Я развернул записку. Он был в новом лагере, собираясь завтра начать тренировать много мальчиков, едва ли мужчин. Он не видел моего отца целую вечность, но обязательно сообщит новости, если что-то изменится.
Его новый приказ шел вразрез с нашим планом. Армия моего отца за считанные дни стала в разы больше.
— Ал, — Калеб увидел беспокойство на моем лице.
— Все хорошо, Калеб. Горан уговорит некоторых из них сражаться за наше дело. С нами все будет в порядке, — я пошел искупаться в озере.
Вода была теплой, а озеро скрыто деревьями. В такие моменты я всегда думал о ней. О моей прекрасной леди.
Я не мог перестать видеть эти глубокие печальные серые глаза каждый раз, когда закрывал свои. Я так старался воспроизвести в памяти ее запах. Ее смех и ее голос.
Но память все сильнее подводила меня.
Руки обхватили меня сзади.
— О чем задумался, Ал? — Конни всегда была такой теплой.
— Об этой войне. О том, что мы сделали. Я не ожидал, что мой отец станет таким невменяемым.
