Я поднял голову.
— Что? Если я должен жениться на ней, как вы чётко обозначили, то мне бы хотелось получше узнать, к чему может привести наш союз.
Отец вернулся к своему завтраку, но мама продолжала смотреть на меня с выражением, которому я не могу подобрать описание. Словно она понимала меня и даже сочувствовала, но я знал, что это не так, потому что до этого ей не было никакого дела до моих чувств. Только Делила интересуется, что творится у меня на душе.
Я не хотел встречаться с Дризельдой, но у меня не было выбора. Мне нужно было узнать больше об Эйкенборо, чтобы разработать план, как туда попасть.
Дризельда приехала в полдень.
— Ваше величество, — они с её матерью присели в реверансе перед моей мамой и мной.
— Добро пожаловать во дворец, Дризельда. Надеюсь, ты не держишь на нас зла за ту возмутительную выходку моего сына на балу.
— Не переживайте. Думаю, я отчасти даже понимаю, почему он так поступил.
Они разговаривали так, будто меня здесь не было.
— Мам, можно я поговорю с Дризельдой наедине?
— Конечно.
— Спасибо, — я направился к беседке в саду, которую специально подготовили к чаепитию, и стал ждать Дризельду, задержавшуюся, чтобы осыпать мою маму комплиментами.
Когда она наконец догнала меня, я схватил её за руку.
— Ай! — шёпотом возмутилась она. — Я вообще-то леди и всё ещё крайне зла на тебя за то, что случилось на балу, Альберт.
Я расхохотался.
— Тебе далеко до леди, — огрызнулся я и увёл в противоположную сторону от беседки.
— Зачем ты хотел меня увидеть?
— Надо поговорить. До меня дошли слухи из Эйкенборо.
Она закатила глаза.
— Дризельда.
— Не нужно раздувать из мухи слона. Подумаешь, задолжала денег какой-то мелкой лавочке…
Я прожёг её взглядом.
— Альберт, я им всё заплачу.
— Когда?
— Как ты вообще об этом узнал?
— Сорока на хвосте принесла.
— Если эти простолюдины нажаловались, я их лавку с землёй…
— Нет, ты ничего им не сделаешь. Тебе нужно научиться вовремя платить по счетам, иначе это плохо отразится на моей репутации. И не забывай: нашу помолвку можно разорвать в любой момент.
Её глаза округлились.
— Что ты такое говоришь? Всё ведь давно решено, Альберт.
— Я ещё никаких клятв не давал, милая.
— Ладно, ладно, я заплачу им.
— Нет, я сам это сделаю, раз уж ты заноза в моей пятке. Но в следующий раз будь добра платить до того, как выходишь из лавки.
Я развернулся и пошёл прочь..
— Ты уходишь? — позвала она.
— Да. Не хочу проводить с тобой ни одной лишней минуты.
Она недовольно взвизгнула и топнула ножкой.
