Хлестал дождь. Они шли по улице молча. Наконец он спросил:
- Ты, кажется, хотела что-то сказать?
- Хотела. И скажу. Я думаю, не стоило бы тебе срывать свою злость на девчонке. Ты военный. Солдат. А она... не стыдно тебе?
Она почуяла, что он сжался, плечо и рука рядом словно одеревенели. Она продолжала безжалостно:
- Я думала, ты любишь ее...
- Люблю, - сквозь зубы ответил Митя.
- Так не любят.
- А где это сказано, как надо любить? Она продолжала, не слушая:
***
- Так не любят. Когда любят - прощают, когда любят - жалеют. И не молчат. Не копят обиды. Мы с Юлей - мы никогда не ссорились. А почему? Мы никогда ничего не держали за пазухой, мы сразу говорили, если...
- "Мы с Юлей", - сказал он. - Ох уж этот детский сад. Вы с Юлей!
- И... и с Лешей тоже, - она не посмела сказать "с Андреем". - Нельзя молчать, когда любишь.
- О да, вы специалисты в области чувств - и ты, и Юля, и особенно Леша. Боже мой, почему это дети и женщины так любят выяснять отношения?
- Не смей так разговаривать со мной, - Саша остановилась. - Я могу плохо сказать, могу бестолково сказать, пускай я глупая, но я правду говорю. Скажи, разве у нас с тобой сейчас так, как прежде? Как должно быть?
- А разве мы прежние? - тихо сказал он.
- Я - такая же, как была, - ответила Саша с отчаянием, - а ты - вот ты действительно другой. И я вижу, до тебя не достучишься.
- Скажи, у Москвина был хороший характер?
До сих пор он говорил сухо. Сейчас в его голосе прозвучало бешенство.
- У Андрея? - Похолодев, Саша остановилась, провела рукой по глазам. Да, хороший.
- А у меня плохой. Отвратительный. И я должен был сказать тебе об этом давно. Потому что...
Но она уже не слышала. Ступая по лужам, не замечая дождя, она почти бежала к дому.
...Ночью, прижавшись щекой к подушке, Саша думала о том, что случилось. Сейчас пойму, - говорила она себе, крепко закрыв глаза. А что тут понимать? Все ясно, надо только заставить себя поглядеть правде в лицо.
Дождь стучит в окна. Сквозь мгновенный хрупкий сон Саша вновь и вновь слышит неприязненный голос. От горя она просыпается и чует: Митя не спит. Они лежат рядом,
Затаившись, боясь шевельнуться. Одиночество - страшное слово. Оно горько, когда человек один. Теперь она знает: одиночество вдвоем - горше всего. Тут не помогут ни слова, ни объяснения. Не проломить эту стену, выросшую между двумя людьми, ни боли, ни слезам. Как же это случается? Как это случилось у них? Раньше не то что слово улыбка, взгляд все было дорого и понятно. А сейчас - кричи, молчи, умри, а сердце в ответ не тронется.
