- А я ведь там был, на Южном. Когда еще к Днепру отступали, снимал для хроники истребителей... Эх, Лешка!..
Нет, не надо ничего в себе размораживать, ничего не надо вспоминать. Ведь решил: баста, похоронено, почему же все снова поднялось со дна души и так же болит, и так же не дает покоя?
- Митя, ты что не отвечаешь? Я спрашиваю - ты почему так долго из госпиталя не писал? Саша извелась.
- Неизвестно было, чем кончится: не буду ли калекой.
- Здравствуйте! А если бы калекой - не объявился бы?
- Не объявился.
- Ну, знаешь... Значит, если Сашу покалечит, она должна бежать из дому?
- Я мужчина.
Леша хотел сказать: "Ты баба", но сказал:
- Не пойму я тебя. Давай лучше стакан, налью.
- Налей. А знаешь, как сказала одна женщина моему приятелю? "Я тебя люблю. Но имей в виду, покалеченный, изуродованный ты мне не нужен". Так и сказала. Со всей, как говорится, прямотой.
- И такую дрянь ты равняешь с Сашей?
- Потише, не шуми. Я Сашу знаю, не беспокойся. Но я не привык искать помощи. Я...
- Ты, ты... - с грустью сказал Леша.
И тут Митю прорвало. Он рассказывал - и клял себя, что рассказывает, вспоминал - и клял себя, что вспоминает вслух.
- Наш брат, кинооператор, часто ходил в боевые вылеты, но на штурмовике пассажиром не полетишь. А мне здорово хотелось. Пришлось изучить пулеметную установку на ИЛ-втором. Ну, попотел, изучил это дело.
- С твоей головой не так уж трудно.
- Да, с моей головой... Одним словом, превзошел. Меня учил толковый парень, он уважал кино, видел какую-то мою хронику и учил меня вовсю. К тому же эскадрилья таяла, каждый человек был на счету, ну, тут и кинокорреспондент сгодился, взяли меня на штурмовик воздушным стрелком. Стал я летать с Сергеем Болотиным, - не попадался тебе такой? Под самый Новый год мы получили здание на разведку. Надо было узнать, не подбрасывают ли немцы танки. Сергей просмотрел маршрут, все сообразил. Взлетели. Видимость была хорошая.
Поливанов рассказывал, и ему казалось, что рассказывает не он, а кто-то другой. Слова ему не повиновались. Что это значит "видимость хорошая"? Он помнил до мелочи все, что видел в ту минуту: дорога, кухня, немцы стоят в очереди с котелками. Все как на ладони - лицо, котелок, автомат. А когда летели назад, увидели железнодорожную станцию и штук восемь автобусов.
- Такой цели Сергей пропустить не мог, сам понимаешь... И так мы вошли в азарт - четвертый заход, пятый, Сергей в развороте, - я по ним стреляю. И в горячке перестали следить за воздухом. И вдруг в хвосте - "мессер". Сам знаешь, где один "мессер", там и второй. Один "мессер" дал по кабине, другой повторил. Скорость гаснет, до земли метров семьдесят. И прыгать уже нельзя... Бац!
