В глазах «пышки» блеснуло что-то нехорошее и даже зловещее. Хотя я мог и преувеличить это. Женская натура она такая порой не понятная для мужской логики.
– А я вас знаю, – «родила» наконец проводница, убирая свою сумку с билетами за спину, – Про вас в газете «Труд» заметку печатали.
– Про меня? – удивился я, положив билет в карман пиджака.
– Это же вы? Правда? Вы ведь к нам по делу приехали? – не унималась проводница.
Поезд заметно притормозил, что заставило её опомниться и вновь приступить к своим непосредственным обязанностям. Махнув рукой, она вдруг извинилась:
– Вы уж простите меня, любопытную пожалуйста. Поезд прибывает на станцию Череповец. Не смею вас задерживать.
Я, молча, проводил её взглядом так ничего толком и, не поняв опять. Кто я? Что я? Зачем сюда приехал и по какому такому делу? Мне даже показалось на мгновение, что у этой теоремы не существует логичного решения по определению. Иногда так тоже бывает в жизни.
Моя попутчица, словно бы забыв о моём существовании начала целеустремлённо собираться на выход. Мысленно что-то просчитывая в своей голове, она методично тыкала своим пухлым пальчиком то в свою сумку, то в карманы блузки. Затем она достала с верхней полки свою сумочку из чёрного кожзаменителя, и всё началось по второму кругу. В купе стало тесно и как-то неуютно, и мне неимоверно сильно вдруг захотелось вдохнуть глоток свежего воздуха.
Я посмотрел в окно в проходе и увидел за ним знакомую стену из бетонных плит. Это могло означать только одно – поезд въезжает на вокзал города Череповца.
Надев пиджак, как положено в рукава, я подхватил спортивную сумку, дипломат и вышел из тесного купе в коридор, продвигаясь к выходу, не попрощавшись.
Говорят, что случится с человеком, может лишь то, что должно случиться. Пусть так и будет. В конце концов, эта жизнь обещает быть куда более интересной, чем та, моя прошлая жизнь.
Вагон остановился, качнув на прощание ещё раз всех тех, кто приготовился на выход. Проводница привычными движениями открыла дверь на улицу, после чего выудив откуда-то тряпку, протёрла ею внешний поручень. Да, да, нормальных перронов здесь нет и сейчас, и уж тем более не было тогда. Выйти, не напрягаясь из вагона с вещами в обеих руках, могут лишь такие крепкие парни как я. Все же остальные пассажиры выглядят здесь, словно навьюченные альпинисты, спускающиеся с горы вниз. Ничего страшного в этом не вижу, поддерживать свою физическую форму всегда нужно, даже если это получается принудительно.
