— Скажи ему проще. Как заказчику всей этой байды. Мы идем на риск как раз, чтобы собирать информацию о том, как поведут себя сотрудники и какими из доступных дыр воспользуются. Вопрос не в том, чтобы сделать утечку невозможной, а в том, чтобы контролировать её и знать причины её возникновения.
И всё равно он ощущал, что она что-то недоговаривает. Слишком точно отвечая на вопросы и глядя в глаза. Даже с учётом её новой маски, что-то выбивалось из схемы. Такой нелогичностью стал мимолетный разговор о его семье и давно умершем отце. Это не имело смысла в любом случае. Ни как часть работы. Ни как что-то иное, имеющее ценность в качестве продающегося секрета. А она не была похожа на человека заполняющего голову сентиментальными и мелочными подробностями чужой жизни. Он откладывал подобные факты в отдельную стопку для того, чтобы разобраться позднее. Сейчас важнее было не позволять странным идеям, что происходящее может быть только искусной аферой, которая завтра закончится, укореняться в голове. И мамино молчание не было слишком обнадеживающим признаком. Мадам никогда не сдавалась, и её отложенные удары всегда были тщательно выверены и смертельно опасны.
Наблюдая за тем, как отбывает персонал, меняются смены техников, и охраны под занавес уходящего дня он позволил себе только один вопрос.
— Ты же завтра вернешься? Не сбежишь? После того, как всё разобрала….
Казалось, она не сразу поняла смысл его беспокойства. По её тщательно контролируемому лицу пробежала лишь тень улыбки, когда она кивнула.
— Завтра я буду здесь. И послезавтра тоже. Согласно контракту. Пока не выполню все поставленные задачи. Если вы еще не забыли — я профессионал.
— Не забыл. Как и твоё исчезновение. И многомесячные поиски. Именно поэтому и задаю вопрос, чтобы ты зафиксировала словами реальность своего присутствия здесь завтра.
— До свидания, принц.
— Я буду тебя ждать, русалка.
Она протянула руку для прощания, уже зная, что делать этого не стоит. Вместо осторожного делового рукопожатия, он коснулся пальцев губами. Впитывая тающий запах её духов и усталости после суматошного дня. Это движение как бы говорило «я подожду, пока ты сама придешь, и мы оба знаем, что так и случится, рано или поздно». А когда она скрылась за броней личной охраны, ему потребовалось некоторое время, чтобы утихомирить сердце. Потом вызвать машину и дома завалиться спать в темноту, отделяющую его от нового дня. Время сейчас имело значение только как еще один противник, которого он тоже должен победить.
