Статья 1. В случае если одна из договаривающихся сторон подвергнется неспровоцированному нападению со стороны Союза Советских Социалистических Республик или ей будет угрожать подобное неспровоцированное нападение, другая договаривающаяся сторона обязуется не предпринимать каких-либо мер, которые могли бы способствовать облегчению положения Союза Советских Социалистических Республик.
В случае возникновения указанной выше ситуации договаривающиеся стороны должны немедленно обсудить меры, необходимые для защиты их общих интересов.
Статья 2. Договаривающиеся стороны на период действия настоящего соглашения обязуются без взаимного согласия не заключать с Союзом Советских Социалистических Республик каких-либо политических договоров, которые противоречили бы духу настоящего соглашения.
Статья 3. Настоящее соглашение вступает в силу одновременно с Соглашением против коммунистического „интернационала“ и имеет одинаковый с ним срок действия».
Трактовать соглашение можно по-разному: оно в равной мере позволяло как оказать партнеру широкомасштабную военную помощь, так и уклониться от любой поддержки, кроме моральной. Сиратори, по праву считающийся одним из авторов пакта, сказал, что он составлен нарочито неконкретно и подобен раме, в которую можно вставить любую картину>{24}. Фраза проникла в газеты, однако, как не без юмора заметил американский историк Дж. Комптон, «партнеры не могли прийти к согласию относительно самой картины: для Японии это был морской тихоокеанский пейзаж, для Гитлера — пейзаж Европейского континента»>{25}.
Обращает на себя внимание отсутствие обязательств о взаимной военной и политической помощи в случае конфликта с третьей страной, что являлось основой двусторонних оборонительных пактов, например, советско-французского и советско-чехословацкого договоров 1935 года — главного источника беспокойства Гитлера. Ни один из них не был секретным и трактовался как закономерная превентивная мера против возможной агрессии, а под агрессором вполне открыто подразумевалась Германия. На Токийском процессе адвокат А. Лазарус резонно заметил: «В то время существовал договор о взаимной помощи между СССР и Францией, который не может быть признан агрессивным. Почему же Антикоминтерновский пакт объявляется таковым?.. Он был разработан исключительно для самообороны и без агрессивных намерений»>{26}.
Агрессивные намерения, точнее территориальные притязания у Германии и у Японии имелись, но в договоре об этом не сказано, равно как и о конкретном сотрудничестве, кроме создания совместной консультативной комиссии. Поэтому даже в качестве оборонительного пакта он выглядел протоколом о намерениях, а не конкретной программой действий.
