— Василий в больнице!
Раиса впопыхах надела летнее платье и, прихватив вязаную кофту, выбежала из общежития. Духота, больно обжигая, ударила в лицо, а легкий ветер, подняв с земли клубы пыли, взъерошил волнистые волосы, кое-как собранные в хвост. “Что же я скажу его родителям? Мы же собирались с ним на картошку!” — и, разозлившись на саму себя, девушка отмахнулась от этих неуместных мыслей.
“Какая к черту картошка! Васенька в больнице!”
Перед медсанчастью уже собралась разъяренная толпа беременных женщин. В паре метрах от здания остановились кареты “Скорой помощи”, и, пропуская медиков внутрь, вокруг них выстроились в ряд милиционеры, большая часть из которых стояли перед стеклянными дверями.
— Не приближайтесь к машинам, счетчики зашкаливают!..
Раиса бегала взад-вперед вдоль толпы, вставала на носочки, чтобы высмотреть подходящий до входа путь, но из-за маленького роста она видела только взъерошенные волосы беременных дамочек, надрывающие глотки своими требованиями. Рая одним движением набросила на себя кофточку и принялась локтями пробивать себе дорогу, отыскивая среди разгневанных женщин работающую в медсанчасти знакомую.
— Пропусти меня!.. — та как раз выходила из машины, когда Раиса, вцепившись ей в халат, взмолилась, роняя слезы на разгоряченную солнцем землю: — Пропусти меня, прошу!..
— Не могу! С ним плохо. С ними со всеми плохо!.. — и знакомая попыталась уйти, стараясь не смотреть на горячо рыдающую девушку, как та еще сильнее вцепилась ей в халат, не давая уйти:
— Только посмотреть, умоляю!..
— Ладно, — дамочка осмотрелась, — тогда бежим. На пятнадцать-двадцать минут, и не больше, ясно?
— Васенька… — на застеленной кровати сидел молодой мужчина, отекший и опухший, в больничной форме, практически без глаз, заставляя любимую супругу испуганно охнуть и прижать ладони к мокрым от слез щекам.
— Надо молока, много молока, хотя бы литра три, не меньше.
— Он не пьет молока…
— Жить захочет — будет пить. А тебе лучше уйти отсюда. Здесь небезопасно.
— Позвольте мне с ним поговорить! — воскликнула Раиса заметно севшим голосом, в очередной раз вцепившись в рукав знакомой. Из ее груди вырывались протяжные стоны вперемешку с рыданиями, вызывая сочувствие и жалость у присутствующих. — Я не уйду отсюда, пока с ним не поговорю!..
Женщина пожала плечами и отошла в сторонку.
— Васенька, что же делать? — почва начала медленно уходить из-под ног, обещая провалиться в пропасть, где нет выхода. На душе скреблись кошки, стенания иногда прорывались наружу, когда тяжелые мысли в очередной раз атаковывали, не давая проблеску надежды пролиться на темноту и безысходность.
