— Что здесь происходит? — спрашивает он, и в тишине вкрадчивый голос разносится по цеху как гром среди ясного неба.
— Брус, мы уже заканчиваем. Валик, — обращается к товарищу Серый, намекая убрать пушку.
Кира нож не отпускает, хотя рука уже ноет от напряжения. Их взгляды с Карелином скрещиваются, и от потрясения она вскидывает голову вверх.
— Я спрашиваю, что здесь происходит? — он продолжает смотреть на нее, а вопрос адресует другим.
Валик опускает оружие, намереваясь спрятать, но Брус вмиг фокусирует внимание на нем:
— Это — на стол.
Тот покорно складывает пистолет на край столешницы и отходит в противоположную сторону.
— Недоразумение вышло, — подает голос Серый. — Девчонка с парнем уже уходят. Просто не разобрались сначала, что они наши.
— А они — наши?
Карелин снова смотрит на девушку, теперь неторопливо приближаясь к занятой «беглецами» секции. Он отслеживает каждое ее движение, когда Кира тянет брата за собой, перемещаясь поближе к столу.
— Петя на списках сейчас, а раньше курьером был. Его Славка привел, — гундосит Валик.
Некоторое время Брус рассматривает парня за спиной у девушки, слегка хмурится, и останавливается в нескольких шагах.
— Нож зачем? — спрашивает он у Киры будничным тоном.
— Заявление об увольнении, — говорит она несколько громким голосом, что, к сожалению, подрагивает.
Тахикардия в такт с каждым новым словом и каждым взмахом ресниц Карелина напротив. Зеленые, слегка раскосые глаза словно кто-то одолжил ему с совершенно другого лица. Лица, не такого противоречивого, — где каждая черточка не борется с другой за доминацию, — не столь скандального. Глаза эти обворожительные и проницательные, на дне которых не его душу отыщешь, а свою собственную.
— Мой брат не может сейчас работать. Он не может, — хрипло дополняет она.
— Брат, значит? — Его неподвижность ужасает, как и глубина взгляда, как и небрежно засунутые руки в карманы старомодных брюк из неприлично качественной ткани. — Послушаем, что скажет брат.
Петя справляется с задачей не сразу, и Кира ничего с собой поделать не может — ощетинивается до самых кончиков всех нейронных связей.
Сжимает нож сильнее, стискивает зубы, и смотрит разозлено на этого Романа Карелина, чрезмерного важного и несправедливо сильного.
— Я… яяя могу работать. Но не сейчччас. Кира говорит, что не сейчччас. Я пойду с Кирой.
— Эта работа в целом не для него, — жестко выговаривает она. — Ему не подойдет. Лучше не тратить ваше время.
— То есть это вы решили, что ему подходит или не подходит. Без учета того, что он хочет.
