В эту минуту мы услышали далекое чуфыканье мотора. Схватив бинокль, я выбежал из дома. Точно: к причалу приближался катер Таки с громоздящимся на нем холодильным шкафом. Я поспешил сообщить эту новость маме.
— Кажется, обошлось, — заключила она. — Похоже, мы теперь можем трогаться в путь. Право, у меня такое чувство, что я постарела на один год еще до моего дня рождения.
Мы снова отнесли весь свой багаж на причал и погрузили его на катер. После чего втиснулись в машину и поехали в город.
В городе мы обнаружили наших друзей на Эспланаде, где они мирно выпивали в тени среди колонн. Вот Свен с луноликой физиономией большого младенца, с обрамляющим лысину венчиком седых кудрей, руки сжимают драгоценный аккордеон, с которым он никогда не расставался. Вот Теодор в строгом костюме, на голове — панама, борода и усы отливают золотом на солнце; к стулу прислонена трость с маленькой сеткой на конце, рядом стоит ящичек с пробирками и банками для образцов. Вот аристократически бледный Дональд. Высокий нескладный Макс с вьющейся шевелюрой и напоминающими бабочку усиками на верхней губе. Цветущая светловолосая красавица Леонора и, наконец, Мактэвиш — коренастый мужчина с морщинистым загорелым лицом и редкой седой шевелюрой.
Мы извинились за опоздание, которого, похоже, никто и не заметил, и выпили по стаканчику, пока Спиро доставал из машины наиболее хрупкие предметы нашего багажа, после чего спустились к ожидающему нас катеру.
Мы заняли свои места на борту, положили продукты в холодильный шкаф, заработал мотор, и катер заскользил по гладкой поверхности моря.
— Я купил, гм… ну эти… пилюли от морской болезни, — озабоченно сообщил Теодор, подозрительно глядя на зеркальную гладь залива. — Подумал, вдруг море начнет… ну это… волноваться, а я никудышный моряк, вот и решил принять меры предосторожности.
— Если начнет волноваться, можешь и мне дать пилюлю, — сказала мама.
— Муттер может не опасаться морской болезни. — Макс погладил ее по плечу. — Я позабочусь о муттер.
— Интересно, как ты это сделаешь, — поинтересовалась мама.
— Чеснок, — сказал Макс, — чеснок. Старое австрийское средство. Отлично помогает.
— Ты говоришь про сырой чеснок? — встрепенулась Марго. — Ужасно.
— Что ты, дорогая Марго, ничего ужасного, — возразил Макс. — Это очень полезная штука, очень.
— Не выношу мужчин, от которых пахнет чесноком, — настаивала Марго. — У меня от них голова раскалывается.
— А ты ешь сама чеснок, — предложил Макс, — и пусть
