Макивента был посвящен человеческим расам Земли за 1.973 года до рождения Иисуса. Его появление было непримечательным; его материализация прошла незаметно для человеческих глаз. Впервые смертный человек увидел его в тот памятный день, когда он вошел в палатку Амдона — халдейского пастуха шумерского происхождения. Он объявил о своей миссии простыми словами, обращенными к этому пастуху: «Я — Мелхиседек, священник Эль-Эльона, Всевышнего, единственного Бога».
Когда пастух пришел в себя от изумления, он забросал незнакомца вопросами, после чего попросил Мелхиседека разделить с ним трапезу. И впервые за весь свой долгий путь во вселенной Макивента вкусил материальной пищи, которой предстояло поддерживать его на протяжении девяносто четырех лет жизни в качестве материального существа.
В ту ночь, во время беседы под звездами, Мелхиседек приступил к своей миссии по раскрытию истины о реальности Бога, когда, широко взмахнув рукой, он повернулся к Амдону и сказал: «Эль-Эльон, Всевышний — это божественный создатель звезд и небосвода, равно как и этой земли, на которой мы живем, и он есть также высший Бог на небесах».
За несколько лет Мелхиседек собрал вокруг себя группу учеников, последователей и верующих, которые образовали ядро будущей салимской общины. Вскоре по всей Палестине он уже был известен как священник Эль-Эльона — Всевышнего — и салимский мудрец. В окружающих племенах его часто называли салимским шейхом, или царем. Салим был тем местом, который после исчезновения Мелхиседека превратился в город Иевус, впоследствии названный Иерусалимом.
По своей внешности Мелхиседек напоминал представителя смешанных нодитских и шумерских народов того времени; он достигал в высоту метр восемьдесят и имел внушительный вид. Он говорил на халдейском и владел полудюжиной других языков. Своей манерой одеваться он походил на ханаанских священников, за исключением того, что на груди он носил эмблему из трех концентрических колец — принятый в Сатании символ Райской Троицы. В течение его служения эта эмблема стала для его последователей настолько священной, что они не смели пользоваться ею, и через несколько поколений она была забыта.
Хотя по своему образу жизни Макивента походил на мужчин данного мира, он не только оставался неженатым, но и не мог оставить на земле потомство. Несмотря на то, что его физическое тело напоминало тело человека мужского пола, в действительности оно относилось к тому же типу специально созданных тел, которыми пользовались сто материализованных членов персонала Князя Земли Калигастии, за исключением того, что оно не содержало в себе жизненной плазмы какой-либо человеческой расы. Не было на Земле и древа жизни. Если бы Макивента остался на земле на длительное время, его физический механизм стал бы постепенно разрушаться. Однако он завершил свою посвященческую миссию в возрасте девяноста четырех лет — задолго до того, как могла бы начаться дезинтеграция его материального тела.
