— Идем! — Джуни тянет меня к южному выходу, где сразу за дверью стоит наш столик. Ее глаза широко раскрыты, вокруг зрачков тонкая зеленая полоска. — Я хочу сказать, мы там сидели столько же, сколько они, правда ведь?
Я вдруг понимаю, что кроме того дня, когда мы вместе ходили в библиотеку, не знаю, где эту неделю обедала Джуни. Может, она сидела с мальчиками, с Майком? Он был первым, с кем она целовалась, еще в восьмом классе, хоть и сказала, что это не считается, потому что поцелуй был на спор, у всех на глазах, и вообще Майк ей не нравился в этом смысле. Никто, кроме меня, не знал, что до него она ни с кем не целовалась, даже сам Майк. Джуни взяла с меня обещание никому не говорить, и я не говорила.
Когда мы выходим наружу, солнце светит так ярко, что у меня рябит в глазах.
— Я хочу сказать, — добавляет Джуни, — у нас столько же прав на столик, сколько и у мальчиков, скажи?
Она так говорит, как будто Майк проходит через развод, а столик — это ребенок, за опекунство над которым он сражается.
Я расцепляю наши руки. Мне плевать, что на этой неделе я почти каждый день пропускаю обед. Я и близко не подойду к тому столику.
Чтобы вы знали: он никогда не бил меня кулаками. Из-за глаза — теперь, спустя почти неделю, синяк перецвел до желто-серого оттенка — кажется, что все не так, но на самом деле это след от пощечины. Просто на этот раз удар был сильнее.
И бил он меня редко. На самом деле только дважды. В основном хватал, тянул, сжимал. До той первой пощечины я не думала, что это плохо, хоть мне и было больно. Может, он просто не осознает своей силы. Может, это просто страсть. Я не возражала, когда было больно (разве?), потому что он притягивал меня к себе, держал крепче, целовал сильнее.
Сейчас смешно (разве?), потому что даже тогда я бы не назвала Майка ни страстным, ни небрежным. Он методичен, я никогда не встречала человека, который действовал бы так размеренно. Вот даже с бегом: он не просто бросается бежать из начальной позиции. То есть во время забегов — конечно, но перед каждым состязанием он все репетирует пошагово.
Стартовая позиция, кончики пальцев упираются в пол, сразу за линией старта.
Бедра поднимаются.
Первый шаг — Майк пробовал начинать и с правой ноги, и с левой, и хотя он правша, выстреливал быстрее, когда первый шаг был с левой ноги (я сама засекала время на треке после уроков, в том числе и в те дни, когда тренировок не было).
Выиграв забег, он праздновал победу продуманно — вскидывал руки, но лишь на мгновение. Оборачивался поприветствовать занявших второе, третье, четвертое места. Ему рукоплескала вся школа, но он не бежал по кругу, отмечая свой триумф. Когда я спускалась с трибун его поздравить, он не бросался ко мне с восторгом. Только быстро обнимал и целовал в щеку. Он не думал тогда обо мне. Он не думал даже о своей победе — все его мысли были о следующем забеге.
