— Подожди… Мне нравится заставлять её бояться, — ещё один голос, с легкой хрипотцой.
— Давайте поиграем? — заливистый смех.
— Пусть она страдает за всех наших, убитых священником, — тихий, бархатистый голос, он проникает куда-то глубоко в голову.
— За его грехи! — а это женщина.
На мгновение теряю способность мыслить, понимать и усваивать слова. Они знакомые, но непонятные. Мне кажется, я не столько их слышу, сколько чувствую. В них злость, ненависть, ненормальная, противоестественная жестокость. Жажда крови и мести.
— Ни-и-и-и-к! — кричу я со всей силы в лес.
Слышу надрывистый смех, льющийся со всех сторон, понимаю, что всё бесполезно. Я в ловушке. В настоящей ловушке, или это только подсознание, не знаю. Но выбраться точно не смогу самостоятельно. Только сейчас заметила, что продрогла и промокла практически насквозь. Если я не умру от ужаса, если меня не убьют эти странные не-люди, то меня добьет какое-нибудь воспаление легких.
С трудом, в который раз за последние дни, заставляю себя подняться. Как же болит рука, любое движение причиняет адскую боль, от которой темнеет в глазах. И холод, этот кошмарный холод, я чувствую его и внутри и снаружи. Страх уступает место панике и злости. Со всех сил сжимаю кулаки, ногти впиваются в кожу, но я мои окоченевшие ладони не чувствуют боли. Я знаю, чем это всё закончится, но сдаваться так просто тоже не собираюсь. Пытаюсь определить направление, в котором побегу. Попутно замечаю, что голоса затихли, а мокрый снег прекратился. Сколько уже длится эта тишина? Минуту, две или больше? Мой мозг снова погружается в туман, теперь я знаю, что причина не в моем сумасшествии, а в непонятных инъекциях. Скорее всего, пока я лежала без сознания посреди леса, мне снова что-то вкололи. Бежать!
Резко срываюсь с места, на ходу скидывая тяжелую мокрую куртку, рука отзывается резкой прокалывающей болью, на мгновение теряю ориентацию, но ноги продолжают нести меня вперед.
Если бы мне только хватило ума и смелости остаться рядом с Ником. Может, я сейчас и не бегала бы по лесу неизвестно от кого. Перед глазами всплывают странные серые образы моих преследователей, люди не могут так выглядеть, человеческие фигуры имеют объем, а эти — совершенно плоские. И голоса у них странные, наполовину живые, словно кто-то говорит одновременно с радио. Они жестоки, они хотят поиграть со мной, как кошки с пойманной мышью. Да, я для них не более чем приманка. С моей помощью они надеются поймать более крупного зверя. А что, если мышь не хочет, чтобы этот зверь попался в лапы котам?
