— Гата! — священник так строго посмотрел на меня, что мои щеки моментально запылали огнём. Жарко. Может, он ещё и пожурит меня, как маленькую девочку.
— Разве я не права?
— Я же просто пошутил, — Иван состроил кривую рожицу. Да уж, подружиться у нас не получится, готова поспорить.
— Тогда извини, но я таких шуток не понимаю.
— Просто спать надо больше… — безапелляционно заявил Иван и взял из рук Ника кружку, — спасибо.
— Надо… — мой голос неожиданно дрогнул. Я вспомнила ночной кошмар, и мне снова стало холодно.
Осторожно положив ложку на стол, я подобрала одеяло поудобнее, и молча вышла. Не хочу ни с кем разговаривать. Не знаю, что происходит, но я никак не могу взять себя в руки. Хорошо, что Ник не пошёл за мной, наверняка всё понял — он всегда всё понимает. Быстро умывшись во второй ванной, я собралась и вышла на улицу. Мне нужно проветриться, а заодно забрать документы из почтового отделения.
На улице сыро и холодно, наступивший ноябрь совсем серый и мрачный. Скорей бы выпал снег, тогда станет светло и чисто, можно будет подолгу гулять и наслаждаться ярким блеском снежинок, может, даже готовиться к Новому Году и Рождеству. Пока я стояла в очереди на почте, то продолжала размышлять о том, что успела узнать о Нике, вспоминала его слова, сказанные ночью. Нужно что-то решать. За эти два месяца я настолько привязалась к священнику, что уже и забыла, как жила без него. Но пока мои чувства не переросли во что-то гораздо более серьезное, есть шанс освободить нас обоих.
Женщина из почтового окошка посмотрела на меня строго, похоже, я пропустила какой-то важный вопрос, и неожиданно получила в руки два больших конверта. Попыталась возразить, что у меня должно быть только одно письмо, но на втором конверте тоже написано моё имя. Странно.
Я дошла до ближайшего сквера и присела на скамейку. Слышу, как звонит телефон в сумке, а на руке вибрирует браслет, — сегодня мне удалось не забыть взять всю технику с собой. Отвечать не собираюсь, даже не стану смотреть, кто пытается со мной связаться. Знаю, что нужно вытаскивать себя из такого состояния, но не сегодня. Надо прожить этот день, перед сном выпить приличную дозу успокоительных или снотворных таблеток, отоспаться, а вот завтра…
В первом конверте лежат мои документы об увольнении и трудовая книжка. Всё, как и положено. Отлично. Значит, с завтрашнего дня можно спокойно приступать к поиску новой работы. Я убрала документы в сумку и открыла второй конверт. Отправитель не указан, внутри конверт поменьше, но достаточно толстый. Раскрываю и его: там фотографии, много. Сначала мои глаза отказывались узнавать до боли знакомую фигуру, мозг лихорадочно искал объяснений. На фотографиях, даже там, где не было видно лица, я узнавала Ника: вот он крепко жмёт руку молодому парню лет двадцати пяти, если судить по времени, указанном на фото, то он должен был быть на службе; на другой фотографии священник разговаривает с девушкой небольшого роста, у неё длинные волосы, собранные в хвост, большие черные глаза. Я продолжаю перебирать фотографии, вижу, как Ник легко обнимает девушку, она улыбается ему, снова какие-то люди, они передают ему черный сверток. Дальше я не смогла рассматривать фото внимательно, столько всего — люди, встречи… Чем занимается Ник, кроме службы в церкви? Почему бы честно не сказать, что у него есть ещё какое-то дело?
