Кроме того, Fox принуждали Ливингстона похудеть для роли – это выяснилось, когда незадолго до съемок они с Бейдером были в мексиканском ресторане. «Рон заказывает один такито – жареную говядину с тортильей – и все на этом, – рассказывает Бейдер, – и говорит, что студия хочет, чтобы он похудел. Это очень смешно, что Рон вообще ничего не понимал в диетах! Там же были в меню и салаты».
Но многие актеры узнают о жалобах студии только годы спустя: Джадж старался изолировать их от мнения продюсеров. Это означало, что большую часть давления он принимал на себя. Джадж привык работать в анимации, где он, по крайней мере, страдал не у всех на глазах. Контроль за каждым шагом, свойственный игровому фильму за 10 миллионов долларов, был для него в новинку. «Бывали моменты, – говорит он, – когда я чувствовал себя как никогда прежде опустошенным».
Когда съемки закончились, битвы между Джаджем и Fox продолжились и на стадии постпродакшна. Одно из критических разногласий: «Их бесила музыка», – говорит Джадж о заполненном гангста-рэпом середины девяностых саундтреке, включавшем Айс Кьюба и техасцев Geto Boys. После одного из пробных показов студия провела встречу фокус-группы, где было несколько молодых зрителей. Встречу вела женщина, которая, по мнению Джаджа, пыталась настроить респондентов против фильма. «Она говорит: так, ну а рэп? Совершенно вульгарно, нет? – рассказывает Джадж. – А молодые ребята такие: нет, это классно! Лоботрясы из торговых центров объясняли менеджерам, почему музыка правильная. Фокус-группы меня спасли. Благодаря им бороться стало гораздо проще».
Джадж сохранил саундтрек, но не убедил студию пересмотреть рекламную кампанию – на афише был изображен офисный работник, покрытый желтыми стикерами, под слоганом: «Работать отстойно». «Выглядело похоже на рекламу магазина канцтоваров, – говорит Джадж. – А чувак – на Большую Птицу из „Улицы Сезам“». (Еще больше Джадж расстроился, когда Fox отправили как минимум одного сотрудника в костюме из стикеров рекламировать фильм на баскетбольном матче.) Ну а по вялому трейлеру фильма складывалось ощущение, что «Офисное пространство» – это тонко размазанная серия ситкома; его злость и ярость там почти не ощущались. Дата премьеры приближалась, и Джадж уже понял, что фильм обречен. «Я думал: ну что же, возможно, я больше не сниму ни одного фильма, – говорит он. – Это даже утешало».
Когда «Офисное пространство» вышло в прокат 19 февраля 1999 года, конкуренцию ему составляли ремейк ситкома 1960-х «Мой любимый марсианин» и «Влюбленный Шекспир», который шел в кинотеатрах уже больше двух месяцев. Джадж решил уехать из города на первые выходные проката и вместе с женой и детьми отправился на пляжный отдых: «Я просто хотел куда-нибудь в отпуск, чтобы обо всем этом не думать». Наверное, это было верное решение: «Офисное пространство» с трудом оказалось в первой десятке со сборами в 4 миллиона с небольшим. Херман пошел на фильм в первый день проката в большой кинотеатр в Лос-Анджелесе и обнаружил, что в зале он сидит один. В тот же уик-энд Бейдер и его жена пошли на «Офисное пространство» в другой мультиплекс в ЛА и тоже оказались единственными зрителями. «Я погрузился в неожиданно глубокие раздумья, – говорит Бейдер. – Я всерьез спрашивал себя: разве мой вкус не совпадает с большинством американцев? Фильм же отличный. Но в зале никого».
