Он брел по туннелю, таща за собой бадью, и по пути ему попалась клетка, в которой сидела пара серых пещерников. Раньше вид этих птиц внушал ему трепет, но теперь он не обращал на них внимания. Беспокоиться стоило только в одном случае: если они подавали голос. Эларитовые пласты под давлением выделяли горючую жидкость, которая, накапливаясь, источала взрывоопасные испарения, невидимые и лишенные запаха, так называемый огненный дым. Он собирался в полостях и задерживался под землей, пока его не высвобождала кирка рудокопа, после чего газ просачивался в туннели, а когда его набиралось достаточное количество, воспламенялся. Получить предупреждение узники могли только от пещерников, обладавших способностью чуять испарения. Птицы издавали встревоженные крики, и это давало людям возможность спастись. Впрочем, порой случалось худшее. Арен пытался жить нынешним днем, не задумываясь, что будет завтра. Надо держаться до последнего, покуда его не заберет смерть или они с Кейдом не выйдут на свободу. Или можно сдаться — он видел, как это происходило с другими. Отчаяние глодало человека: сначала тело, потом душу, пока несчастный не терял волю к жизни.
Но судьба Арена сложится иначе. Он так решил. Он переживет и этот день, и следующий, — как и Кейд. Иного выбора для них нет.
Он пробирался по слабо освещенным переходам, вдоль которых сидели узники, тихо переговариваясь или поглощая пищу. Он разглядел нескольких знакомых по лагерю, но его никто не окликнул, Все слишком обессилели.
Бадья была тяжелой, и на обратном пути Арену пришлось сделать передышку. Он вкатил тележку в безлюдный боковой проход и почувствовал искушение украсть еду. Ему показалось, что здесь больше никого нет, но вдруг юноша заслышал чавканье и увидел двух человек, сидящих у противоположных стенок узкого туннеля. Один из них сверлил его злобным взглядом и беспрерывно работал челюстями, облизывая губы и причмокивая. Был он тощий, кожа да кости, волосы клочковатые, лицо изможденное. Судя по виду, неравнодушен к одуряющему зелью.
Арен попятился — от любителей одуряющего зелья лучше держаться подальше, они бывают непредсказуемыми и буйными, — и его внимание привлек другой человек. Он сидел, прислонившись головой к каменной стене, закрыв глаза и не шевелясь. Арен вышел из-за тележки и осторожно приблизился к узнику, силясь рассмотреть его в темноте.
Человек оказался незнакомым, но у Арена зародилось подозрение, которое нужно было разрешить. Он медленно протянул руку и приложил ладонь к щеке сидящего. Голова свесилась набок, невидящие глаза уставились в пустоту. Узник умер на том самом месте, где сидел, причем совсем недавно.
