— Как ты смеешь, мальчишка! — взревел магистр Бильк, весь скривившись, будто собирался скинуть погадку. — Пошел вон!
Кейд даже не посмотрел на него. Полным испуга взглядом он отыскал Арена.
— Скорее! — выдохнул он. — Твоего отца арестовали!
Весь мир схлопнулся вокруг Арена, и жар унижения остудила леденящая оторопь. Учитель, одноклассники, даже Кейд словно исчезли, когда до него дошел смысл страшных слов. Он выкарабкался из-за парты, опрометью вылетел из класса и помчался домой.
Своего возвращения он почти не помнил. Он будто попал в прорытый туннель, а снаружи не было ничего, кроме туманной мути, странного шума и бесформенных фигур. Арен лишь ощущал, как двигается его тело, как ноют мышцы, пока он во весь опор несется по улицам и переулкам. Один раз ему показалось, будто Кейд зовет его по имени, пытаясь догнать, но о том, чтобы сбавить скорость и подождать друга, не было и речи. Рассудок Арена захлестнули безотчетная паника и нежелание верить. Не может такого быть. Это не по-настоящему.
Если он доберется до дому, то как-нибудь все уладит, все исправит. Главное, поскорее добраться.
Когда он прибыл, возле дома собралось с десяток городских жителей, как кроданцев, так и оссиан, которых привели сюда соседское участие или злорадное любопытство. Они расступились перед юношей, когда он свернул с дороги на подъездную аллею. Возле переднего крыльца ожидала черная карета, запряженная четверкой вороных; дверцу украшал крест о двух поперечинах: эмблема Железной Длани, грозных императорских дознавателей.
Едва устояв на ногах, Арен остановился перед каретой, бледный от страха. Железная Длань не утруждала себя незначительными проступками или местными дрязгами, они брались за дело, когда возникала угроза для империи. Те, кого забирала Железная Длань, назад не возвращались.
Какая-то кроданка кинулась было к Арену, чтобы утешить. Но ее одернул собственный муж; глаза его смотрели холодно, лицо оставалось бесстрастным. Если отец — враг империи, кто же тогда его сын? Лучше поостеречься, чем запятнать себя соучастием.
Арен стиснул зубы и выпрямился. Раз так, да будут они прокляты. Да будут прокляты маловеры, считающие его отца обреченным. Им будет стыдно, когда недоразумение разрешится и восторжествует справедливость. Рэндилл достойный гражданин, преданный империи. Это истинно, как луны в небе. Арен не сомневался: отец не совершил ничего такого, что прогневало бы Железную Длань.
Или совершил?
